Сильвия не совсем здорова. Веки у нее сильно воспалены, а в иные дни и вовсе трескаются. Миссис Энтвистл, завсегдатай «Луны», сказала мне, что Сильвия была беременна, когда внизу взорвались бомбы, и у нее случился выкидыш. Как только люди в состоянии выдержать такое, не понимаю. Лично мне достаточно взглянуть на состояние своего счета, и я чуть не отбрасываю копыта. А они выдерживают, все вокруг выдерживают. Если мир еще не рассыпался в прах, то только благодаря человеческой выносливости. В последнее время Сильвия стала чаше улыбаться. Случись такое со мной, я бы все продал — если б было что — и свалил в графство Корк [67]. Но предки Сильвии владели «Старой луной» на протяжении многих поколений, и поэтому она не может бросить «Молодую луну». Когда в баре много посетителей, я помогаю ей, особенно если задержал квартирную плату.
От бара до моей комнаты — четыре лестничных пролета. Одолеть их непросто, тем более что ночью в лестничном колодце водятся привидения. А иногда и днем. Этому зданию не одна сотня лет. Из моего окна открывается прекрасный вид на Темзу в том месте, где она поворачивает в сторону Гринвича и переходит в дельту. Вверх по течению — мост Тауэр. В прозрачные вечера огни уличных фонарей видны аж до Денмарк-Хилла.
Если б я и свалил в графство Корк, через две недели сел бы на паром обратно.
Открываю дверь в свою комнату, и сердце сжимается при виде мигающего автоответчика. Нет, это не Диггер, исключено. Он ведь сказал, что можно не возвращать долг до следующего вторника. В понедельник я получу пособие да уговорю Гарри купить у меня за 30 фунтов кожаный пиджак Роя.
На автоответчике четыре сообщения.
Начну с самого плохого — первым делом вскрою письмо из кредитного банка. Если мое имя и адрес напечатаны большими буквами, то там просто информация для сведения. Если маленькими, то дело плохо. Слава богу, буквы большие.
И все-таки ничего хорошего нет. На что ушли деньги? Пара ботинок, ресторан, музыкальная аппаратура, модем. Внизу листа маленький абзац, где сообщается, что мне предоставлен дополнительный кредит в размере трехсот фунтов! Они там что, с ума посходили?
Не. Не посходили.
Теперь берем следующее препятствие в этом барьерном беге: автоответчик.
«Марко, это Венди. Я обещала какое-то время не звонить, я помню, но не могу удержаться. Прости. Все так здорово вышло! Я поступила в Сент-Мартин! Подумала, тебе будет приятно узнать. Сегодня сказала боссу, что увольняюсь. Как ты советовал. Взяла и сказала. Решительно. Без всяких там околичностей. И дело с концом! Ты считаешь, что нам нужно сделать паузу в отношениях, я помню. Но если захочешь отпраздновать со мной это событие, я куплю бутылочку недорогого шампанского и приготовлю на ужин, что ты захочешь. Позвони мне. Хорошо? Венди.
Бедная девочка. Ну ничего, она забудет обо мне в своем гуманитарном колледже и там же довершит свое женское образование. Одно сообщение минус. Еще три, и за любым может стоять Диггер.
«Привет, Марко. Прости, что беспокою тебя. Говорит Тим Кавендиш. У нас в семье небольшой кризис. Похоже, юридическая контора моего брата в Гонконге накрылась. Возникли кое-какие проблемы… Вмешалась китайская полиция, активы заморожены и все такое прочее… Может, заскочишь на следующей недельке, поговорим… Не знаю, смогу ли я теперь издать книгу Альфреда… Да… Мне ужасно жаль… Пока».
Лучше бы это был Диггер.
«Марко, это Роб. Я ухожу из группы — смотаюсь в Сан-Франциско, нужно срочно перепихнуться с Максин. Счастливо».
Да ради бога. Роб уходит из группы каждый месяц. Я в это время просто не пишу песен, в которых есть партия колокольчиков, только и всего. Остается последний барьер. Хоть бы не Диггер. Если он не сможет связаться со мной, значит, не сможет пригрозить.
«Дорогой Марко! Это я, Диггер со студии „Пыльная лачуга“. Как ты поживаешь? Я прекрасно, спасибо. Хочу чисто по-дружески напомнить, что ты должен нам сто пятьдесят фунтов. Если не заплатишь в пятницу до трех часов, то в среду я сдам твои барабаны в комиссионный на Тотнем-Корт-роуд, а на вырученные гроши куплю нашим уборщицам шоколадок. С наилучшими пожеланиями. Любящий тебя дядя Диггер».
Еще издевается, сукин сын. Сколько шуму из-за жалких полутора сотен! Господи, я же артист. Если б ему задолжал Мик Джаггер, он бы так не вонял, я уверен. Ладно, как-нибудь да выкручусь.
По вечерам я люблю распахнуть окна и сидеть, размышляя, пока комната сливается с сумерками за окном. Но сегодня нужно успеть посрать, принять душ, выкурить косячок и немного поспать — именно в такой последовательности, и все это до половины десятого, когда мы с Джибриэлем встречаемся в баре внизу.
Звоню Поппи, а у нее занято. Приступ ревности, который не на ком разрядить. Голубь садится на подоконник и окидывает взглядом мою комнату. Может, тот самый сукин сын, чье засохшее дерьмо я смыл только что с волос?
У меня мания голубиного преследования.
Теперь косячок под Кири Те Канаву [69]. Спасибо Джошу за траву. Забавно: иметь кучу женщин, не имея ни гроша в кармане, принадлежать к «поколению икс» и быть одиноким.
Моя комната здорово смахивает на методистскую церковь. Я сам — больше на дикаря-язычника. Чего мне не хватает, так это старинного кресла в стиле одной из минувших элегантных эпох. Как у Кати Форбс. Странно. Я могу вспомнить ее кресло, ее перечницу или форму ее сосков, но только не ее лицо. Разве что родинку в форме кометы.
После душа, весь чистенький, сворачиваю косяк, затягиваюсь несколько раз, и очертания потолка расплываются. Ух! Торфяной костер в развилке золотой ветви… У Джоша товар наивысшего качества. И знакомое чувство счастья наполняет меня до кончиков пальцев и волос, будто я — Гулливер, связанный по рукам и ногам лилипутами. Дальше ничего не помню. Потом вдруг — луна в оконной раме, надо мной склоняется Джибриэль.
— Эй, Марко! Скорей одевайся, парень! Где твой парадный костюм?
На губах вкус резины. На часах — без четверти десять. Когда я в последний раз спал нормально, всю ночь с вечера до утра? Как Джибриэль раздобыл ключи от моей комнаты? Я всегда запираю дверь, когда курю.
— Зачем костюм? Куда мы идем?
— В казино!
Я слишком расслаблен, чтобы расхохотаться прямо ему в лицо.
— Не смеши мои тапочки. У меня долгов больше, чем у правительства Бурунди. Мне не на что играть в казино.
— Потому-то мы и идем в казино, Марко! Возьмешь куш и раздашь долги!
— А, разве что…
— Я познакомился с такими людьми, Марко! У меня беспроигрышная система!
Я больше не в силах сдерживать смех — он вышибает, что там его удерживало, и разносится над холмами.
— Что тут смешного, парень? Спятил?
Я и сам не знаю, что тут смешного. И вообще мне сейчас не до веселья. Это скорее истерика. Я беру
