В гостинице вовсю идет обмен сплетнями. Телевизор мигает, звук выключен. На кофейном столике — пять чашек с зеленым чаем, над ними поднимается пар. Вокруг стола расположилась компания: мужчина, с виду рыбак, женщина в синих мужских штанах, она и сидит по-мужски, тощая женщина с тонкими губами и еще один мужчина с огромной бородавкой, которая свисает у него над глазом, словно гроздь винограда.

Все внимают старухе, хозяйке гостиницы.

— У меня до сих пор перед глазами стоят эти кадры! По телевизору показывали, как все случилось. Несчастные люди бежали, прижимали платки ко рту… Кошмар! Просто кошмар! Добро пожаловать, господин Токунага. А вы в тот день были в Токио?

— Нет. Уезжал по делам в Иокогаму.

Я просканировал мозги всех присутствовавших — не шевелятся ли там подозрения на мой счет. Нет, все в порядке.

Рыбак закурил и спрашивает:

— А что там творилось на следующий день?

— Испуг, конечно. Всеобщая паника.

Женщина в штанах кивнула и сложила руки на груди.

— Одно утешает — похоже, этой банде сумасшедших скоро конец.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я. Голос вроде не дрогнул.

— А вы разве не слышали? — удивляется рыбак, — Полиция захватила штаб-квартиру Братства. Давно пора. Их банковские счета заморожены. Их так называемому министру обороны предъявлено обвинение в убийстве бывших членов секты. Еще арестованы пятеро участников диверсий в метро. Двое повесились в камерах. Но в предсмертных письмах сказали достаточно, чтобы продолжить аресты. Да вот же, возьмите мою газету.

Я отдергиваю руку от пачки пропитанных ложью, ядовитых листков.

— Нет, спасибо! А что слышно про Учителя?

«И пусть даже ветви сгорят в лесном пожаре, но могучий ствол даст новые побеги!»

— Про кого, про кого? — Бородавчатый морщит нос, будто резиновый.

Мне захотелось вонзить ему в шею острые ножницы.

— Ну, про главу Братства.

— А, вы про этого мерзавца! Скрывается, как последний трус. Бежал, словно крыса. — Бородавчатый задыхается от ненависти.

Каким беспросветным зверинцем стал этот мир, если ангелов тут мешают с грязью!

— Он просто дьявол, вот он кто! Самый настоящий, из преисподней.

— Дьявол, который вырвался на волю! Пожалуйста, вот ваш чай, господин Токунага! — Старуха налила мне чашку зеленого чая.

Мне хочется, с одной стороны, поскорее запереться в своей комнате и все обдумать, а с другой стороны, выведать у них побольше.

— Он морочит головы несчастным дуракам, которые попадаются ему в лапы. Разыгрывает из себя отца, а потом посылает их на преступления. Они делают за него всю грязную работу. Исполняют его кошмарные фантазии. А он как будто и ни при чем.

Их тупость и слепота меня убивают. Как сделать, чтобы этот сброд начал хоть что-то понимать!

— Просто в голове не укладывается, — встревает женщина в штанах, — Как это все возможно? Он ведь там не один, правда? В Братстве было много умных людей, с университетскими дипломами, из хороших семей. Полицейские, учителя, ученые, адвокаты. Уважаемые люди. Как они могли поверить в этот альфа- бред? Почему захотели стать убийцами? Почему? Неужели в мире столько зла?

— Промывание мозгов, — говорит бородавчатый, переводя палец с одного собеседника на другого. — Промывание мозгов.

Тощая женщина держит кепку и не сводит глаз с вышитого на ней дракона.

— Дело не в этом. Они вовсе не хотели стать убийцами. На самом деле они хотели отречься от своего внутреннего «я».

Крайне противная особа. И голос ее словно доносится из соседней комнаты.

— Я не совсем поняла вас, — говорит та, что в штанах.

— Общество. — Тощая произнесла это слово так, что я сразу понял: учительница. — Общество — как строгий родитель. Оно требует, чтобы мы отказались от части своей свободы, а взамен дает нам блага цивилизации. Мы получаем защиту от голодной смерти, от бандитов и от холеры. Это честная сделка. Договор подписывают от нашего имени в момент нашего рождения, а система образования помогает нам понять его условия. Однако у каждого есть внутреннее «я». Оно решает, в какой мере принимать этот договор. Внутреннее «я» берет на себя ответственность за нашу жизнь. Мне кажется, вся эта молодежь, которая вступила в Братство, просто не выдержала личной ответственности и перепоручила ее Учителю. Им оставалось только выполнять приказы. А Учитель вон как распорядился их жизнями.

— Можно подумать, вам все известно, — не удержался я.

Тощая смотрит мне прямо в глаза. Я выдержал ее взгляд. А у нас в Прибежище женщин учат смирению.

— Но почему? — Рыбак опять закурил и затянулся, — Почему его последователям так хотелось отказаться от своей воли?

— Об этом надо бы спросить их самих, — Тощая не сводит с меня взгляда, — У каждого, наверное, свой ответ. Кто-то находит удовольствие в унижении и рабской зависимости. Кто-то страдает от страха и одиночества. Кто-то тоскует по чувству сопричастности. Кто-то хочет стать большой рыбой в маленьком пруду. Кого-то привлекает магия. Кто-то хочет отомстить родителям и учителям, которые всем сулят успех в будущем, а посулы не всегда сбываются. Этим людям нужен красивый миф, который невозможно осуществить — а значит, испортить. Отказ от своей воли для них — цена ничтожная, и они охотно платят этой монетой за счастье. Ведь в Новом мире своя воля им не понадобится.

Я больше не в силах слушать этот бред.

— А может, вы все чересчур усложняете? Может, они просто любят своего Учителя? — Я залпом выпиваю свой чай, слишком горький и слишком горячий — язык обжег, — Могу я получить ключ от своей комнаты?

Старуха не спеша подает мне ключ.

— Вы, наверное, очень устали — так долго гуляли. Жена моего племянника видела вас аж возле маяка!