выложены плитами полированного мрамора, а пол устлан узорчатым ковром. Волшебница усадила гостя в мягкое кресло, а сама принялась готовить прохладительную смесь. Она насыпала в кубок тертого сыра с медом и мукой, налила густого, красного вина, размешала напиток и с лукавой улыбкой подала гостю.

Одиссей не колеблясь выпил вино. Тогда чародейка схватила со стола золотой жезл, прикоснулась им к плечу пришельца и воскликнула, громко смеясь:

– Иди, глупец, валяйся свиньей в закуте!

Но герой вскочил с места и кинулся к волшебнице, занося острый меч. Цирцея громко вскрикнула. Она увернулась от меча и бросилась к ногам Одиссея. Слезы катились по ее нежному лицу; она обнимала колени гостя и твердила:

– Кто ты, кто ты? Откуда? Как ты устоял против моего волшебного зелья? О, я знаю! Ты многохитростный Одиссей. Я давно уже слышала от Гермеса, посланника богов, что ты прибудешь сюда, на остров Эй, от берегов разрушенной Трои. Я знаю, что мои чары бессильны перед тобой. Помиримся же, я готова стать твоим другом.

Но Одиссей не опустил меча.

– Как я могу поверить тебе, Цирцея? – возразил он. – Я знаю, как ты поступила с моими спутниками. Может быть, ты коварно предлагаешь мне дружбу, а сама хочешь усыпить мое мужество и погубить меня? Нет, поклянись раньше, что не таишь против меня коварных замыслов. Тогда я тебе поверю.

– Клянусь тебе, – отвечала Цирцея, – клянусь подземными водами Стикса, реки мертвых! Эту клятву даже мы, бессмертные боги, не смеем произнести по-пустому. Клянусь, что не замыслила против тебя ничего плохого.

Одиссей вложил меч в ножны. Тотчас волшебница кликнула служанок. В покой вошли красивые девушки. Их длинные белые хитоны были подхвачены серебряными поясами; в светлых кудрях вились белые и розовые цветы. Это были не простые девушки, а нимфы горных потоков и рощ острова Эй. Они придвинули к креслам серебряный стол искусной работы, поставили корзинки с хлебом и драгоценные кубки. Одна из нимф развела во дворе огонь под медным треножником и согрела воду в котле, чтобы Одиссей мог вымыться и переодеться в чистую одежду. После этого Цирцея позвала своего гостя в палату и усадила за стол. Богиня сама подала угощение – жареное, дымящееся мясо, желтые яблоки, мягкий хлеб и сладкое пурпурное вино. Но Одиссей сидел в задумчивости и ни к чему не прикасался.

– Что у тебя на душе, Одиссей? – спросила Цирцея. – Почему ты не хочешь ни есть, ни пить? Может быть, ты все еще ждешь от меня какого-нибудь коварства?

Одиссей со вздохом ответил:

– О Цирцея, какой же достойный уваженья муж согласится услаждать себя едой и вином, пока товарищи его тяжко страдают? Освободи моих спутников, тогда я смогу с спокойной душой пировать за твоим столом!

– Я охотно исполню твое желание, – ответила Цирцея, – я хочу угодить тебе. Подожди меня здесь.

Чародейка вышла. Во дворе раздалось отчаянное хрюканье и визг. Толкаясь и стуча копытцами, в покои ворвалось стадо свиней. Животные жалобно хрюкали, и слезы катились у них из глаз. Превращенные, они не утратили человеческого разума и сознавали свою жалкую участь. Цирцея принесла широкий сосуд с крышкой. Она погрузила туда свою белую руку и зачерпнула немного пахучей, зеленоватой мази. Этим снадобьем она помазала по очереди спины свиней. В тот же миг с них спала жесткая щетина; плечи их расправились, головы поднялись и приняли прежние человеческие черты.

Одиссей увидел перед собой своих товарищей. Они бросились к вождю, протягивая руки. Цирцея подошла к Одиссею; воины в ужасе отшатнулись от коварной чародейки. Но красавица ласково взяла Одиссея за руку и сказала:

– Не медли, Одиссей, ступай на берег, где ждут тебя остальные твои спутники. Убеди их прийти сюда. Я буду рада оказать гостеприимство соратникам благородного Одиссея!

Солнце уже спускалось за верхушки деревьев, когда герой подошел к берегу. Измученные тревогой итакийцы поспешили к нему навстречу.

Одиссей велел им перетащить корабль повыше на берег, спрятать все богатства и корабельные снасти в ближайшей пещере, а самим идти в дом Цирцеи. Там, сказал он, их ждут товарищи за веселым пиром.

Эта весть обрадовала воинов. Они бросились разгружать корабль. Недоверчивый Эврилох пытался удержать товарищей. Он хватал их за одежду и восклицал:

– Куда вы, безумные! Вы хотите следовать за ним в дом опасной чародейки? Я знаю, чем это кончится. Она превратит вас в свиней или в таких же волков и львов, что стерегут ее жилище! Разве вы забыли, что случилось с нашими товарищами, когда они безрассудно пошли за дерзким Одиссеем в пещеру циклопа? Вы погибнете из-за него, как погибли они!

Одиссей не любил, когда его попрекали пещерой Полифема. В гневе герой вытащил меч и хотел пронзить своего оскорбителя, но итакийцы удержали его.

– Успокойся, богоравный, – уговаривали они вождя, – если Эврилох не хочет идти с нами, пусть останется здесь сторожить корабль. Мы же верим тебе и без страха пойдем за тобой в жилище Цирцеи.

Итакийцы вытащили корабль повыше на песок и к бокам его подкатили толстые бревна. Затем они перенесли все снаряжение в пещеру, завалили ее камнями и последовали за Одиссеем. Эврилох все-таки побрел за ними в отдаленье: он не желал оставаться один.

Товарищи ждали их в большой палате дома Цирцеи. Они уже вымылись в купальне, переоделись в чистые хитоны и длинные красные мантии и теперь сидели за обильным столом. Палата сияла, освещенная пламенем серебряных светильников. Одиссей с толпой спутников вступил в палату. Пирующие вскочили и бросились обнимать товарищей; они плакали, и смеялись, и рассказывали, как чуть не погибли и как Одиссей спас их от горестной участи.

На шум вышла из соседних покоев Цирцея.

– Укротите свою печаль, пришельцы! – сказала она своим звонким и приятным голосом. – Я знаю, вы претерпели много бедствий и на водах рыбообильного моря, и на чужой земле от свирепых чудовищ. Но забудьте теперь о своих страданиях! Наслаждайтесь золотым вином и едой, отдыхайте в моем доме. Пусть в вашей груди снова родится то мужество, с которым вы некогда пустились в путь и расстались с милой родиной – с вашей суровой Итакой!

Итакийцы охотно послушались Цирцею. Они больше не пугались ласковых улыбок волшебницы, не боялись пить ароматное вино за ее столом.

И с этого дня в приветливом доме Цирцеи не прекращались веселые пиры, – день за днем, месяц за месяцем, в течение целого года.

Но время проходило, и все чаще итакийцы вспоминали оставленную родину. Они посетили свой корабль и спрятанные богатства – все было цело. Тогда скитальцы с упреком приступили к Одиссею.

– Пора тебе, несчастный, – говорили они своему вождю, – подумать о возвращении в Итаку, если нам суждено когда-нибудь снова увидеть родную землю и милых близких!

Одиссей обещал просить о помощи гостеприимную дочь Гелиоса. Он пришел в покои к Цирцее. Богиня сидела за работой в мягком кресле с резными поручнями.

Одиссей склонился перед ней как проситель и стал умолять, обнимая ее колени:

– О Цирцея, будь милостива к бедным скитальцам! Помоги нам вернуться на родину. Наши сердца тоскуют по ней. Спутники мои горько жалуются и своими жалобами раздирают мне душу.

Цирцея со вздохом ответила:

– О богоравный Одиссей, я не желаю удерживать тебя против твоей воли. Я укажу вам дорогу и пошлю попутный ветер. Но сперва ты должен узнать, – все ли боги благосклонны к тебе так, как я. Не преследует ли тебя кто-нибудь из бессмертных своей злобой? Что ждет тебя в открытом море?

Цирцея помолчала, облокотясь на поручень кресла и склонив на руку свою кудрявую голову, а затем снова заговорила:

– Мужайся, Одиссей! Прежде чем направить корабль к родным берегам, тебе придется совершить трудное, неслыханное дело.

– Говори! – воскликнул Одиссей. – Я не боюсь испытаний.

– Тебе придется уклониться с прямого пути, – сказала Цирцея, – и проникнуть в область Аида, где