него на колени. Слезы текли у него из глаз, но он крепко ухватил за руки Ахиллеса: он боялся, как бы герой не пронзил себя мечом в порыве горя.

Внезапно молодой Антилох вскочил в изумленье: с берега моря, из-за черных мирмидонских кораблей появилась толпа нимф в зеленоватых, струящихся одеждах. Впереди бежала прекрасная богиня. Покрывало слетело у нее с головы, длинные волосы растрепались в беспорядке. Простирая руки, она стремилась прямо к стонущему Ахиллесу. Она упала на колени возле героя, обняла его голову и с грустной лаской спросила:

– Что ты, мой сын, о чем ты так рыдаешь? Что с тобой случилось? Зевс Кронион исполнил все, о чем ты просил: троянцы оттеснили данайцев, и данайцы ждут тебя одного, чтобы ты спас их от позорной гибели.

Ахиллес приподнялся и повернул к матери лицо, покрытое слезами и черное от пыли.

– Что мне в том, что Зевс исполнил мои просьбы, – простонал он, – когда я потерял Патрокла, своего милого друга! Я любил его больше всех друзей, дорожил им, как своей головой, – и вот потерял его. Я не хочу жить, если не убью Гектора, погубившего моего друга, если не отплачу ему за надругательство над милым Патроклом!

Горько заплакала Фетида и ответила сыну:

– Ты умрешь, сын мой, ты должен умереть вскоре после смерти Гектора Приамида!

Ахиллес тяжело поднялся с земли и сказал со вздохом:

– Я готов умереть хоть сейчас, раз я не мог спасти друга! Далеко, далеко от милой родины погиб он и, верно, призывал меня в минуту смерти. Зачем мне жить? Я не спас Патрокла, не защитил и других друзей, сраженных Гектором. Я праздно сидел перед судами, бесполезно обременяя землю. О, пусть погибнет ненавистный гнев, лишающий людей разума! Долго я воздерживался от битвы, но теперь я выхожу против Гектора, и ничто не удержит меня.

Фетида печально ответила:

– Ты прав, сын мой. Благородно защитить друзей от смерти, хотя бы и ценой собственной жизни. Но как же ты пойдешь в бой? Твои доспехи в руках надменного Гектора. Сын мой, подожди, не вступай в битву, пока я не вернусь сюда с многохолмного Олимпа. Завтра, с утренним солнцем, я принесу тебе доспехи от самого Гефеста.

И вот уже нет Фетиды, только над морем, все удаляясь, мчится легкое облачко. Толпой направились к морю нереиды и одна за другой погрузились в набегающие волны.

Тут с поля битвы донесся протяжный крик. Ахиллес кинулся к ахейскому лагерю. Безоружный, в одном хитоне, он взбежал на стену, и глазам его предстала толпа сражавшихся. Гектор яростно нападал на Аяксов, пытаясь оттеснить их и захватить тело Патрокла. Он громко призывал троянцев; троянцы сбегались к нему и с воплями кидались на ахейцев.

В бессильной злобе Ахиллес закричал, и голос его, как медная труба, прозвучал по полю. Сражающиеся замерли. Они взглянули на стену и увидели Ахиллеса. Его золотистые волосы растрепались и встали дыбом, и воинам почудилось, будто от головы его струится пламя. Ахиллес закричал еще раз, троянцы смешались, отступили от ахейцев и вдруг побежали, словно увидели ужасную Зевсову эгиду.

Ахейцы же подошли к стене и положили на землю бездыханное тело Патрокла. Все расступились, когда подошел Ахиллес. Он тяжело ступал, опустив голову, словно не видя никого. С тяжким рыданьем он опустился на землю возле убитого.

Тихо подошли к нему ахейцы. Они подняли тело Патрокла и отнесли его в лагерь мирмидонян. Там тело омыли теплой водой от пыли и крови, положили на ложе и укрыли тонким полотном. Всю ночь Ахиллес провел здесь, вместе с толпой мирмидонян рыдая над телом погибшего друга.

Щит, огромный, выпуклый, круглый, был сделан из пяти сложенных медных листов и окован тройным ободом. Божественный кузнец-художник украсил щит множеством изображений из золота, серебра, белого олова. Наверху полукругом раскинулось небо; по нему плыли золотое солнце, серебряный месяц и блестящие созвездия. Внизу была изображена земля и жизнь людей, как она проходит на этой земле.

Посредине земли – два города. Один живет мирной жизнью: по улицам с плясками движется свадебное шествие; на площади собрался народ; между горожанами на отесанных камнях сидят старейшины со скипетрами в руках; они выслушивают просьбы и жалобы граждан и вершат суд.

Другой город обложили враги; навстречу им, сверкая щетиной копий, выходит войско защитников города. Над воинами возвышаются две фигуры в золотых доспехах – это боги Арей и Афина предводительствуют войсками. По рядам рыщут Вражда и свирепая Смерть.

За городами расстилаются широкие поля. Землепашцы погоняют волов, запряженных в плуг; кругом чернеет вспаханная земля. Наемные работники жнут золотую ниву; следом за ними идут дети; они собирают охапки сжатых колосьев и передают их вязальщикам снопов. Между работниками стоит владелец поля и следит за работой. В стороне, под тенью дуба, глашатаи режут овец и жарят мясо на ужин жнецам, а женщины просевают белую муку, чтобы испечь хлеб.

За полем виден виноградник, весь золотой, с черными гроздьями винограда, висящими в золотой листве. Юноши и девушки несут плетеные корзины, доверху наполненные срезанным виноградом. Мальчик с лирой в руках развлекает работников пеньем.

Вот стадо быков, золотых и серебряных, стремится на водопой; за стадом идут пастухи с целой сворой собак. Из камышей появились два свирепых льва; они опрокинули переднего быка, терзают его зубами и когтями. Пастухи натравливают собак на львов, но собаки боятся подойти к хищникам и только лают издали, поджав хвосты.

Картину на щите замыкал веселый хоровод юношей и девушек; у юношей через плечо висели золотые ножи на серебряном ремне; девушки были все в легких одеждах, с венками на головах. Щит окаймляла белая полоса – это была мировая река Океан, обтекающая землю.

В одну ночь выковал бог-кузнец Гефест дивные доспехи для сына Фетиды. Кроме щита, тут были поножи из гибкого белого олова, шлем с золотым гребнем и медная броня, которая издали сверкала, как огонь.

Мирмидонские воины столпились вокруг чудесного вооружения.

– Никто из смертных не надевал еще таких доспехов! – восклицали они, в изумленье разглядывая дар бога.

Даже печальный Ахиллес оживился, когда, по зову матери, подошел к ней и увидел свое новое вооружение.

– Эти доспехи действительно творение бога, – сказал он. – Смертный муж не сумел бы так сделать их. Теперь я могу выходить в бой.

Облачившись в доспехи, с оружием в руках, герой подошел к телу Патрокла. Долгим, печальным взглядом он посмотрел на мертвого друга.

– Одно беспокоит меня, – сказал он. – Пока я вернусь, мухи могут проникнуть в глубокие раны на теле Патрокла, и тление исказит дорогой образ!

– Не тревожься об этом, – отвечала Фетида. – Я останусь здесь и не допущу тление коснуться прекрасного тела. Ты же иди, собери ахейских героев, помирись с Атридом и выходи на бой против троянцев.

Богиня склонилась над мертвым и влила ему в ноздри амврозию и багряный нектар, чтобы тело оставалось невредимым.

Ахейские воины толпами спешили от кораблей и палаток и собирались на широкой площади. Собрание волновалось и гудело: Ахиллес, великий Ахиллес в лагере и желает говорить с ахейцами! Пришел Агамемнон, еще не оправившийся от раны, с перевязанной рукой. Он был в простом плаще и шлеме, словно хотел показать свою готовность смириться.

Ахиллес появился среди собрания; его новые доспехи сияли неописуемым блеском. Грозно и печально было лицо героя. Никто не узнал бы в нем прежнего юного полубога; перед ахейцами стоял суровый муж,