во сне.

– Не зарежет, если пообещает не делать этого. Я верю, что Вульф – человек чести.

– Ха! – возглас Майды прозвучал издевательски. – У этого норвежца чести нет.

Вульф выпрямился во весь свой рост.

– У меня больше чести, чем у разбойников-датчан, убивающих женщин и детей!

– Так ты даешь слово? – настаивала Рейна, игнорируя эту вспышку ярости. – Если нет, то тебе, возможно, придется провести всю зиму в хижине без окон, взаперти, не имея возможности поговорить хоть с кем-нибудь.

Вульф обдумал слова Рейны. Он сойдет с ума, если не сможет видеть небо или ощущать запах только что выпавшего снега. Ему нужно поддерживать в форме свое тело и заботиться о том, чтобы мозги не покрылись плесенью. Но сама мысль согласиться с унизительной участью раба возмущала его до глубины души. Рабы из норвежцев получались отвратительные, это было известно всем.

Впрочем, заключение прельщало его еще меньше. Сможет ли он смириться со своим положением и потерпеть до весны, когда эти люди потребуют за него выкуп, и еще немного, пока выкуп не доставят?

– Я жду твоего ответа, Вульф, – напомнила Рейна. – Если ты согласен, тебя немедленно развяжут.

– Нет, погоди-ка, – вмешался Борг. – Я не уверен, что это разумно. Его нужно немного подержать связанным, пока он не научится смирению.

Вульф откинул голову и расхохотался.

– Подобно тому, как научилась смирению твоя сестра? Она никогда не вела себя так, как полагается рабыне. Вместо этого она снискала расположение членов моей семьи, и ей предоставили личный альков. Много ли рабов способны заслужить такое доверие своего господина?

– Это правда, Рейна? – спросил ее Гаральд.

– О да, благодаря моим навыкам лекаря я заслужила уважение семьи Вульфа, так же как и привилегии, которые обычно рабам не предоставляют.

– Рейна так и не смирилась с положением рабыни, – продолжал Вульф, – однако наказывать ее за непокорный нрав я не стал.

– И это правда, – подтвердила Рейна.

Братья Рейны заулыбались.

– У нашей сестренки неподчинение в крови. Мы рады слышать, что она не изменилась, несмотря на все пережитое по твоей милости, – отметил Борг.

Вульф поморщился. Да, Рейна действительно попала в рабство из-за него. Но он ее не насиловал. Их соитие было удовольствием, которого желали оба.

До сих пор Рагнар никак не реагировал на церемонию встречи и не участвовал в обсуждении судьбы Вульфа. Очевидно, больше он молчать не мог.

– Я женюсь на Рейне и заберу ее в свой дом. Хотя этот норвежец обладал ею, я прощу ей грехи и позабочусь о том, чтобы мои родители с радостью приняли ее в нашем доме.

Вульф напрягся. Рейна никаких грехов не совершала. Он бросил на нее быстрый взгляд и увидел в ее выразительных зеленых глазах нечто такое, что заставило его промолчать.

– Благодарю тебя, Рагнар, но, учитывая обстоятельства, я освобождаю тебя от обязательства взять меня в жены. Как ты справедливо заметил, я подержанный товар. Я не жду, что ты станешь чем-либо жертвовать ради меня.

Вульф зааплодировал бы, будь его руки свободны.

Рагнар недостоин Рейны!

– Дочь, – укоризненно произнес Гаральд, – подумай о том, что ты сказала. Рагнар ведь хочет жениться на тебе, несмотря на твою… гм… ну, ты поняла, о чем я.

– Я знаю, что говорю, отец. И я уверена: Рагнар в состоянии найти менее порченую невесту, чем я.

Вульфу хотелось завопить от радости, хоть он и рассвирепел, когда Рейна назвала себя «порченой».

– Это твое окончательное решение, Рейна? – уточнил Рагнар. – Потому что дочь ярла Отто намекнула, что была бы рада получить меня в мужья. Тебя так долго не было… В прошлом году я начал ухаживать за ней.

– Женись на ней – вот тебе мое благословение, – заявила Рейна без оттенка сожаления в голосе.

Рагнар долго пристально смотрел на Рейну, а затем развернулся и пошел прочь.

– Ты не была добра к нему, дочь, – проворчала Майда. – Возможно, он – твоя единственная надежда на замужество.

– Все кончено, мама. Да будет так. Рагнар никогда не дал бы мне забыть о том, что я принадлежала норвежцу и жила в гареме. Я дома, среди дорогих моему сердцу людей… а остальное неважно. Надеюсь, ты приготовила что-нибудь вкусненькое, я умираю с голоду.

– Заприте норвежца в амбаре, пока он не согласится на наши условия, – приказал Гаральд. – Просидев там несколько дней, он станет куда сговорчивее.

Вульф посмотрел на крошечный амбар, к которому его подталкивали братья Рейны, и заартачился. Насколько ужасно будет притворяться, что он раб Рейны? Наверняка лучше так, чем гнить в крошечном сарае без окон и без воздуха.

– Стойте! – воскликнул Вульф.