– Нам нужно господина капитана... – неуверенным голосом сказал Ленька.

– А-а! Пришли! – откликнулся из-за стола высокий человек в белом кителе. – Идите сюда поближе... Я не господин, а просто капитан, – с улыбкой сказал он, откидываясь на спинку стула и внимательно разглядывая вошедших.

Динка бросила на него быстрый взгляд и увидела загорелое лицо с блестящими темными глазами, ястребиный нос, загибающийся книзу, и подпирающий шею высокий воротник кителя.

– Поближе... – повторил капитан, словно клюнув воздух своим длинным носом.

Ленька двинулся на два шага вперед. Динка на всякий случай сделала еще один реверанс и удивленно подумала:

«Вот так нос! Если б Кате такой нос, то она разбила бы зеркало».

Потом взгляд ее скользнул по каюте... Она заметила, что койка капитана была подвесная, а стол и стулья привинчены к полу.

– Я слышал о тебе, – сказал Леньке капитан.

Голос у него был сочный, густой, и Динка, испугавшись, снова присела.

Капитан начал о чем-то спрашивать Леньку, как-то особенно внимательно и часто взглядывая на Динку, а она, заметив его взгляд, молча приседала с вытянутым, постным лицом. И чем больше она приседала, тем чаще и удивленнее взглядывал на нее капитан. Ленька тоже начал беспокоиться...

Но от испуга и тупого приседания в девочку вдруг вселился какой-то новый образ – полудурочки... Глаза ее приняли тусклое, сонное выражение, рот полуоткрылся, руки повисли вдоль тела...

Ленька, разговаривая с капитаном, потихоньку дергал ее за платье.

Динка поспешно закрывала рот и смотрела себе под ноги, стараясь сделать умное лицо; испуг ее давно прошел, так как капитан совсем не кричал в трубу, а говорил спокойным, звучным и приятным голосом, но новая роль молчаливой, тупой дурочки настолько властно овладела уже Динкой, что выкарабкаться из нее она никак не могла. И, представляя свой полураскрытый рот и бессмысленное выражение глаз, она с трудом удерживалась от желания тоненько замычать.

А Ленька, расстроенный и красный от волнения, дергал ее, шипел, сердился...

– Ну что вы там шепчетесь? – недовольно спросил капитан.

Ему нравилось открытое, честное лицо Леньки и безмерно раздражала его тупая подружка. Совсем не то ожидал он увидеть, судя по рассказу Васи. И, вспомнив, как девочка, вступившись за товарища, повисла на бороде его хозяина, капитан неудержимо расхохотался. Неужели это была она?

– А ну-ка, поди сюда! – сказал он, поворачиваясь к Динке. – Так это ты схватила за бороду его хозяина?

Динка мгновенно насторожилась и, выскочив из своей роли, быстро ответила:

– Но у вас ведь нет бороды... И потом, вы же не будете бить Леньку?

Капитан провел рукой по бритому подбородку, и в глазах его забегали веселые смешинки.

– Леньку бить я не буду, но тебя с удовольствием вздул бы за одни твои реверансы! Ну, что ты все время приседаешь? Что я тебе, учитель, что ли?

– Конечно, нет! Я просто так, из вежливости приседаю... Учитель – это плохое дело! – пожав плечами, ответила Динка. Быстрая перемена в ее лице заинтересовала капитана.

– Вот как! – желая продолжить разговор, сказал он. – За что же ты так не любишь учителей?

– Я не то что не люблю, а просто не хотела бы иметь с ними никакого дела, потому что один раз я уже еле-еле унесла ноги из их гимназии.

– Ого! – усмехнулся капитан. – А учителя, верно, очень гнались за тобой?

– Нет, они не гнались, – махнув рукой, сказала Динка. – У них еще много осталось детей. Мне просто очень не понравилось сидеть в запертом классе и ждать звонка.

– Да-да, пожалуй... Для всех лентяев урок всегда идет очень долго! – сочувственно сказал капитан.

Его сочувствие расположило Динку, и, присев рядом на соседний стул, она начала рассказывать про гимназию:

– Вы знаете, даже сам Никич сказал, что в гимназии учатся одни белоручки! Ведь нам ничего не велят делать, и руки мы все время держим под партой, как будто они мертвые. Да еще в этом запертом классе все время разговаривает только одна учительница. И она такая эгоистка, что никому из детей не дает раскрыть рта!

– Но учительница знает больше, чем дети, – возразил капитан.

– Вовсе нет! Дети могли бы рассказать такое, что никакой учительнице не придет даже в голову! – убежденно заявила Динка.

Капитан снова засмеялся. Ленька, обрадовавшись, что Динка стала сама собой, весело кивнул головой.

– Она кого хочешь насмешит! – сказал он с гордостью и, желая оправдать в глазах капитана недавнюю дурость своей подружки, добавил: – А то ишь какой дурочкой притворилась!

– Я не притворилась... Я просто сильно запугалась, и у меня сделались куриные мозги, – пояснила Динка.

– Но почему же ты запугалась? Разве я такой страшный? – спросил капитан.

– Нет, вы оказались нестрашный. Но ведь я же не знала, какие бывают капитаны... И потом, я всегда боюсь очень умных взрослых людей. Потому что в голове у меня такая суматоха... – засмеялась Динка, встряхивая своими кудрями.

– У тебя не в голове, а на голове суматоха. Вот Ленька поедет со мной в Казань и привезет тебе в подарок красивую ленту! – сказал капитан.

– Нет, не ленту, а красивые сапожки. Да, Лень?.. Он привезет мне красные сапожки! – похвалилась Динка.

Капитан, улыбаясь, взглянул на Леньку.

– Ну, где они еще... Это я так, подумал только... – застеснялся мальчик.

– Раз обещал, надо привезти, – сказал капитан и снова спросил Динку: – А ты не будешь скучать, когда он уедет?

– Я день и ночь буду... – вздохнула Динка и, соскочив со стула, подошла к Леньке: – Правда, Лень, мы обое будем очень скучать?

– Ничего... – сказал Ленька и, боясь, что она расстроится, стал поспешно прощаться.

– Не опаздывай. Послезавтра мы уходим, – напомнил капитан.

– Я не опоздаю! – сияя, сказал Ленька и легонько подтолкнул Динку к двери. – Попрощайся! – шепнул он ей.

Динка подошла к капитану, взяла обеими руками его руку.

– Прощайте! – сказала она. – Я еще приду проводить Леньку.