— Меня зовут Дик. Точнее, Вадим Журавлев. Друг у меня был в детстве, сильно заикался. Произносить имя Вадик ему было сложно, и он сократил его до одного слога. С тех пор друзья зовут меня Дик.

— Не заговаривай мне зубы. Что ты от меня хочешь? — Девушка приподнялась на локтях и оглянулась. — Куда ты меня затащил? Ты сексуальный маньяк?

— Нет. Я друг Льва Садальского, которого убили. Девушка вздрогнула. Сознание вернулось к ней полностью. Карие глаза забегали по сторонам.

— Значит, это правда, а не сон?

Она попыталась вскочить на ноги, но Журавлев схватил ее за руку.

— Там полный дом милиции. Нас сцапают, как только мы высунем нос наружу.

— Это ты их убил?

Она начала вырываться.

— Нет. Но я видел убийцу. Если меня схватят, то я не смогу его найти. Вряд ли их это устроит. Сойдет тот, кто под руку попадется. Тебя тоже могут прихватить — как соучастницу.

Уля опять вздрогнула.

— Ты чего мелешь? Я тут ни при чем.

— Я тоже. Но доказать это очень трудно. Девушка перестала вырываться и на секунду задумалась.

— Что нам делать?

— Для начала надо выбраться из капкана.

— Ты урка?

— Нет. Я детектив. Но об этом потом. Сейчас о другом думать надо.

— Тогда пошли отсюда.

— Не так это просто. За окнами ищейки, а железная дверь закрыта с другой стороны.

Девушка встала на ноги. Вид у нее тоже был не из лучших. Только в отличие от Журавлева на лице отсутствовала щетина.

— А где моя туфля?

Журавлев только сейчас заметил потерю.

— Скорее всего, осталась на крыше. Извини, но обратного пути у нас нет.

— А как же мне ходить? Это мои единственные туфли. Причем дорогие. Обувь для меня — самое главное. Я не могу разгуливать в таком виде.

— В тюрьме тебе выдадут казенные. Не Бог весть что, но с портянками ходить можно.

— Я не хочу в тюрьму.

— Тогда придется на время забыть о некоторых неудобствах. Ближе к вечеру я найду тебе подходящую одежду. У тебя еще и рукав порван. Лучше забыть об одежде, а думать о той шкуре, которая находится под ней.

Девушка подошла к двери и внимательно ее осмотрела. Потом прошлась по залу и остановилась у штанги. Журавлев не спускал с нее глаз.

— Иди сюда, Дик. Он подошел.

— Снимай «блины». Мне нужна железяка, на которой они сидят.

— Хочешь ею выбить дверь?

— Еще чего! Посмотри, какая огромная щель снизу. Просунем лом, приподнимем, и она соскочит с петель.

— Хорошо соображаешь.

— Конечно. Я же не детектив, а здравомыслящий человек.

Это было произнесено с особой гордостью. Журавлев принялся за работу.

— Как тебя зовут, здравомыслящий человек?

— Улика.

Детектив засмеялся.

— Это точно. Подходящее имя. Ты и впрямь опасная улика.

— Не Улика, а Улика. Ударение на «у». Полное имя Ульяна. Что, никогда не слышал? В какой деревне ты jродился?

— В Москве. Там такие имена не в ходу.

— Имя мне бабушка давала, согласно святцам. Она у нас набожной была. Настоящей хозяйкой в доме. А родители мои квашней были. Я в бабку пошла.

— Значит, свою дочь назовешь Криминалистка? С ударением на первом слоге. Девочка Крими.

— Я смотрю — тебе весело? Тащи лом к двери, и давай работать. Остряк!

— Ладно. Называть тебя Уликой у меня язык не поворачивается. «У» мы отбросим. А Лика звучит довольно сносно.

Они принялись за дело. Лика все точно рассчитала. Дверь соскочила с петель и завалилась набок, держась на висячем замке. Скорее всего они попали на черный ход.

Спустившись, Журавлев выглянул из подъезда на улицу. К сожалению, черный ход выходил на ту же улицу, что и двери офиса адвоката. Их разделяло метров сорок. Возле соседнего дома стояло несколько патрульных машин и разгуливали милиционеры.

— Сними ты наконец вторую туфлю. Выйди на улицу и останови такси или любую машину. Подгони ее к подъезду, а я постараюсь незаметно проскочить на заднее сиденье. Дверцу приоткрыть не забудь.

— Босиком?

— Это же Сочи, а не зал Эрмитажа. Действуй.

Несколько секунд Лика прощалась с туфлей и, наконец, вышла на улицу. Она была такой хорошенькой, что машины останавливались в ряд, и никого не смущал оторванный рукав у платья и отсутствие обуви.

Спустя несколько минут они уже ехали в машине, удаляясь все дальше и дальше от места происшествия. Журавлев спросил:

— Ты знала адвоката Садальского? Какое у тебя к нему было дело?

— Очень важное. Черт! И кто мне теперь заплатит? Связалась сдуру и все потеряла. Может человек за один день потерять все на свете плюс любимые туфли?

— Поверь мне, может. Но, теряя одно, человек находит другое, и не всегда жалеет об этом. А почему тебе должны были заплатить? Обычно платят адвокатам, а не наоборот.

— Один придурок обещал мне сто долларов за то, что я отнесу адвокату конверт. Его тоже убили у меня на глазах. Прихожу по указанному адресу, а там еще пара трупов. И все это вместо денег. Я выполнила поручение, пусть даже покойника, и хочу, чтобы мне заплатили за работу. Я же не виновата, что они мрут как мухи.

— Сто долларов за почтовые услуги? Неплохие тарифы. Я о таких не слыхал. Может, это шутка?

— Шутник уже в морге. Думаю, ему было не до шуток. Страшный тип. Видел бы ты его глаза!

— Расскажи-ка об этом поподробнее.

— Зачем?

— Может, я помогу тебе получить твои деньги.

— Правда?

Девушка оживилась и рассказала Журавлеву обо всем, что с ней стряслось в это утро.

Нетрудно было догадаться, что оба убийства — на шоссе и в кафе — звенья одной цепи. И Садальский имел к этому самое прямое отношение, а потому и стал следующей жертвой. Значит, камнем преткновения являются злополучные голубые конверты.

— Конверт при тебе?

— Конечно. Кому же я могу его отдать?

— Найдем и адресата.

— Если только он заплатит мне обещанную сотню. Такси свернуло к морю.

— Куда мы едем? Какой-то глухой район, — поинтересовалась девушка с некоторым опозданием.

— Для начала нам надо найти тебе туфли.

— Хорошая мысль.