хм… глубоко заинтересован одной женщиной.
— Это случайно не такая миленькая девушка с голубенькими глазками, французским носиком и пухлыми губками? — спросила Марта.
— Она самая, — подтвердил Джакомо, — горничная его сестры.
— Отец согласился на брак с горничной?
— Вы же видели этого жениха вчера утром. Отец согласился бы на брак хоть с ведьмой, лишь бы сын не позорил семью. Кстати, он очень благодарен «Фрау Профос» за чудесное перевоспитание.
— Хотела бы я быть на месте невесты, — грустно протянула Марта.
— Вы бы могли, если бы захотели, но зачем? — искренне удивился Джакомо.
— Приличная женщина должна быть замужем.
— Не важно, за кем? — спросил Франц.
— За мужчиной с положением в обществе.
— Неужели ты до сих пор не нашла ни одного?
— К твоему сведению, приличные женщины не бегают за мужчинами. Я бы вышла за первого, кто бы ко мне посватался, но все приличные мужчины или уже женаты, или боятся связываться с «Фрау Профос». Или вчера еще не мужчины, а сегодня уже женаты.
— Марта, выходи за меня, — осторожно предложил Франц, сдвинувшись на край диванчика.
— Ты серьезно? — спросила Марта, замерев на месте.
— Серьезно и при свидетелях, — ответил Франц, вставая и подходя к ней.
— Тогда я согласна, — быстро ответила Марта.
Марта резко встала, в один шаг оказалась рядом с Францем, взяла его за правую руку, потом за левую, сняла с его среднего пальца какое-то кольцо (Франц обычно не носил колец, а это снял с мертвого ландскнехта вчера вечером и надел на палец, чтобы не потерять) и надела себе на безымянный. Потом сняла одно из своих колец и надела на безымянный палец Францу. Франц растерялся и ничего в ответ не сделал.
— Это как бы помолвка, — прокомментировала Марта, — можешь меня поцеловать.
Внизу действительно сидел Ротемауль. Живой и здоровый. В свою очередь, и он не ожидал увидеть Франца живым и здоровым.
— Франц, это ты, сукин сын? — Ротемауль сделал шаг навстречу.
— Нет, не я, сукин сын, — Франц тоже шагнул навстречу.
— Чтоб я еще раз с тобой связался! — Ротемауль положил руку на рукоять катцбальгера.
— В прошлый раз мог бы и не связываться, я бы не обиделся, — Франц, за неимением меча, положил руку на рукоять баселарда.
— Ты там не видел нового начальника охраны? Я его давно уже жду.
— Видел. В зеркале.
— Что? — Ротемауль медленно потянул меч из ножен.
— Вот. Настоящих специалистов везде ценят, — гордо сказал Франц, вытаскивая кинжал.
— Как удачно получилось, что вас всех перебили, а тебя оставили, — вербовщик направил меч на Франца.
— Главная неприятность в том, что ты жив, или в том, что у тебя хватает денег, чтобы отказываться от работы? — Франц поднял левой рукой табуретку и выставил ее перед собой вместо щита, — Перед тем, как сдохнешь, скажи, как ты выбрался из того колодца?
— Сначала я не утонул, потому что там воды было всего по грудь. Потом прибежали крестьяне тушить пожар, сбросили ведро в колодец и меня вытащили, — Ротемауль взял другую табуретку, ударом ноги отбросил стол к стене и переместился, заняв позицию между Францем, лестницей и дверью.
— Швейцарцев мне не надо. Найми ландскнехтов. Из тех, что привел Бурмайер. У них сейчас денежек негусто, — сказал Франц, отступая на безопасное расстояние.
— Размечтался, — Ротемауль сократил дистанцию, оттесняя швейцарца в угол.
— Ты неблагодарная красномордая свинья, — Франц поставил табуретку и демонстративно сел, — я специально поджег замок, чтобы привлечь внимание к колодцу.
— Врешь!
— А вот и не вру, — Франц вбросил кинжал в ножны, — как бы еще я кого-то убедил пойти в замок, заглянуть в колодец и вытащить оттуда неблагодарную красномордую свинью? Еще и бесплатно. Так что давай поговорим о деле, пока ты моей милостью еще жив.
Франц повернул голову в сторону лестницы. Ротемауль осторожно взглянул через плечо. На третьей ступеньке стояла Марта с пистолетом.
— Ну, давай поговорим, — Ротемауль убрал меч и сел на свою табуретку.
Его светлость Максимилиан де Круа проснулся на широкой кровати в гостевой комнате Джакомо. Ниже колена противно ныла кость, как от холода. Ступня не ощущалась совсем. Даже пальцами не пошевелить.
За открытым окном по звукам угадывалась середина дня. Рядом с кроватью стояли любимая Шарлотта с заплаканными глазами, Джакомо Нанни с неопределенным выражением лица и одетый врачом Антонио Бонакорси с сияющей физиономией.
— Позвольте представиться, Антонио Бонакорси, дипломированный врач! — отрекомендовался экс- лейтенант городской стражи, едва Макс открыл глаза.
«Странно» — подумал Макс, — «Если доктор радуется, значит, я в порядке. Тогда почему Лотти плачет?»
— Что-то я ногу совсем не чувствую, — обратился Макс к Бонакорси.
— Ну и слава Богу! — радостно ответил тот, — Вам было бы очень неприятно ее чувствовать. Она, знаете ли, лежит в холодной земле, и ее едят черви.
— Да? И почему тогда у тебя такая довольная морда?
— Потому что Вы будете жить, мессир, и Ваша рана очень быстро заживает. А ногу отрезал не я, пусть совесть мучает того баварского коновала. Он, конечно, говорил, что вам ногу почти отрубили, но я думаю, что Вы такой здоровый, что ему все-таки следовало наложить шину, а не резать.
— Где этот негодяй? Я ему самому ноги повыдергиваю! — взревел Макс.
— А где бы Вы были на его месте, будь у Вас фора в четырнадцать часов? — хмыкнул доктор.
— Черт с ним. Когда я смогу ходить?
— Я Вас охотно порадую. Меньше, чем через неделю, Вы встанете на ноги. То есть, на ногу.
— Еще раз ляпнешь что-нибудь подобное, я тебе самому ноги оторву! — разозлился Макс.
— И вывесите на соседней площади?
Макс бросил в весельчака подушкой и даже попал. Доктор повалился навзничь.
— Шарлотта, убери этого паяца. Что он вообще такой довольный?
Бонакорси со своей неуместной улыбкой убрался. Шарлотта ответила на вопрос.
— Чем быстрее ты выздоровеешь, тем больше денег он получит. А если бы ты умер, он бы не получил ничего.
— Какие еще у нас новости?
— Торговый дом Нанни полностью расплатился.
— Оно того стоило? — кисло спросил Макс, кивая на ногу, — Похоже, я исчерпал запас удачи на несколько лет вперед.
— Но ты потратил его не впустую. Старых врагов у нас не осталось.
— Куда же они вдруг подевались? Я точно помню, что убил только Шарля-Луи и Грегуара Бурмайера.
— Бастард Бранденбургский погиб в тот же вечер на турнире. Явный несчастный случай.
— Туда ему и дорога. Это он убил моего отца.
— Когда ты узнал? — удивилась Шарлотта, — почему ты раньше мне не сказал?
— Вчера вечером, — ответил Макс.
Джакомо вспомнил беседу, предшествовавшую заключению контракта, и мысленно перекрестился.
