— С прикрытием пехоты этот парень непобедим, — поднял забрало рыцарь с двумя птицами в гербе.
— Он и так непобедим. Помнишь турнир? — ответил ему рыцарь с бургундским крестом.
— Он устал. Он даже снял часть железа.
— Уверен, что первый, кто к нему сунется, ляжет раньше, чем монах прочитает «Отче наш».
— Зато второй его ранит, а третий добьет.
— За это время кто-нибудь придет ему на помощь.
— Если будешь трусить, ему тем более придут на помощь.
Последнюю фразу рыцарь с птицами намеренно произнес заметно громче остальных. Открытые и закрытые забрала повернулись в их сторону.
Рыцарь с бургундским крестом плюнул под ноги «птицам» и вышел вперед. В правой руке он держал меч, в левой щит-павезу.
Макс протянул руку и вытащил из-за ворот на всеобщее обозрение свое оружие. По рядам прокатилась волна возгласов удивления. Кто-то попытался покрутить пальцем у виска, не снимая латной рукавицы. Копье! Не рыцарский лэнс, а обломанная пехотная пика.
Рыцарь с птицами продержался совсем недолго. Макс сделал всего два ложных замаха, а третьим ударом вогнал копье точно в правый локтевой сгиб, одно из немногих уязвимых мест латника.
Вторым вытолкнули рыцаря с бургундским крестом. Тот был вооружен поллэксом и рассчитывал на свое умение брать защиты древком. Не помогло. Макс не стал бить первым, а когда «бургундец» под крики соратников наконец-то ударил, Макс повернулся, чтобы топор скользнул по нагруднику, и поразил глазницу забрала коротким выпадом.
Третий вышел в доспехе ландскнехта и с двуручным мечом. Макс мягко парировал первый удар (древко все-таки треснуло) и воткнул длинный граненый наконечник в незащищенную стопу. Раненого оттащили оруженосцы, а кто-то из солдат протянул Максу второе копье.
— И откуда такие берутся? — проворчал Бурмайер, имея в виду проигравших, — если и четвертый обосрется, придется самому прикончить этого де Круа.
Четвертый начал с того, что срубил наконечник копья тяжелым старомодным фальшионом. Макс прыгнул вперед, перехватил руку с оружием и ловко провел болевой прием. Хрустнул плечевой сустав. Пальцы разжались, клинок зазвенел по мостовой. Макс раскрутил побежденного и с силой толкнул его в сторону вражеского строя.
Бурмайер скрипнул зубами и спешился.
— Назад! — крикнул он какому-то латнику, робко сделавшему шаг вперед.
— Разойдись! — скомандовал стоявшим впереди солдатам. Подходя к воротам, он отцепил от пояса маленький щит-баклер и вытащил из ножен меч. Подбородник оставил сложенным, лицо открыто.
За это время Макс вернулся к воротам, ему вытерли пот, дали глотнуть вина из фляжки и подали третье копье.
Как ни странно, Макс впервые встретил своего нового старого врага лицом к лицу. Он даже не понял, кто принял вызов на этот раз. Бурмайер же видел и последние четыре поединка, и предшествовавшие два приступа, и весь турнир от начала до конца.
После четырех подряд легких побед Макс зазнался. Он ударил первым. Короткий точный укол в голову. Бурмайер отбил наконечник щитом и в длинном выпаде поднырнул под древко, направив меч в голень Макса. Макс отдернул ногу, поскользнулся и упал на колено. Меч лязгнул о край набедренника. Макс ударил кулаком по внутренней стороне правого запястья Бурмайера. Бурмайер выронил меч, но тут же хлестнул Макса по лицу раскрытой ладонью, расцарапав ему левую щеку и сломав нос краем рукавицы. Макс, не успев встать, рванулся вперед и толкнул Бурмайера плечом в живот, одновременно схватив правой рукой под колено. Оба рыцаря повалились на землю. Макс сделал еще один рывок и навалился на грудь Бурмайеру, не давая тому подняться.
У молодого графа де Круа был шанс закончить на только поединок, но и военный конфликт. Если бы он знал, кто перед ним, он бы мог предложить вражескому командиру сдаться, и тот бы, безусловно, согласился. Никто бы не упрекнул сдавшегося в таком проигрышном положении, не пострадала бы ни честь, ни репутация. Но Макс не знал. Он добил врага тремя ударами стального кулака в лицо, поднял копье и встал.
Отдохнуть ему не дали. Юный оруженосец в окровавленной накидке поверх дорогих лат выскочил вперед, как будто боялся, что более знатные бойцы не дадут ему умереть молодым. Торопливо отсалютовал двуручным мечом и без раздумий сделал всего один прием, начинавшийся с диагонального замаха с левого плеча.
Пока опускался меч, Макс успел подумать, что лицо этого парня ему знакомо, вспомнить, в связи с чем, подставить древко, которое тут же сломалось, вспомнить, что наголенники он снял давным-давно и пропустить полновесный удар в левую голень.
Толпа кричала. Колотили мечами о щиты, стучали кулаками по доспехам. Победитель подошел к побежденному и приставил меч к его шее.
— Вы мой пленник, Ваша светлость!
Лежа на камнях чужого города в луже чужой крови, Макс беззвучно смеялся. Это же надо так, победить лучших из лучших и проиграть оруженосцу, которому сам же показал этот прием. Интересно, этот юный талант очень благородный или очень хозяйственный? Взял в плен аж целого графа! Кстати, а кто он такой, чтобы брать в плен графа?
Из ворот выбежали Франц и Фредерик. Без оружия. Фредерик размахивал белой тряпкой.
Макс приподнялся на локте.
— Ты рыцарь? — откуда-то со стороны услышал он свой голос.
— Нет, Ваша светлость, я только оруженосец.
— Преклони колено.
Оруженосцы не смогли поставить на ноги раненого рыцаря, но их сил хватило, чтобы приподнять Его Светлость Графа Максимилиана де Круа. Макс оглянулся по сторонам. Мечей под рукой не было. Феникс уже понял, что его ждет, и протянул свой двуручник. Все знали, что кроме отягощенного формальностями посвящения в рыцари в мирной обстановке, признавалось действительным также и посвящение на поле брани.
— Достоин ли этот оруженосец быть посвященным в рыцари? — спросил Макс у почтенного общества.
— Достоин! Достоин! — отозвались рыцари.
Если право Макса на свое усмотрение посвящать в рыцари кого бы то ни было в мирной обстановке было весьма спорным, то в данных обстоятельствах Макс, сражавшийся один против многих, проявил себя как достойный представитель рыцарского общества, а победивший его Феникс по единогласному мнению того же общества заслуживал посвящения. Его Светлость граф де Круа произнес формулу посвящения, признал себя пленником и потерял сознание. Над строем врагов загудели трубы, ландскнехты опустили алебарды и уверенно двинулись на штурм открытых ворот.
Покойный Грегуар Бурмайер знал толк в военной науке. После его смерти младшие командиры без лишних эмоций построили солдат и организовали наступление. Во главе строя встал Феникс, чье право вести армию на сбор трофеев не у кого не вызывало сомнений. Не вызывало сомнений также и то, что если бы было с кем еще сражаться, ландскнехты бы сражались не хуже, чем при живом главном нанимателе. Только сражаться было не с кем. Не было ни пехоты в воротах, ни стрелков в окнах и на крышах. Но выучка не позволяла сразу разбегаться и мародерствовать. Двери первых двух домов открылись, хозяева на пороге объявили о своей капитуляции и согласии заплатить выкуп. Туда были отправлены небольшие отряды, а остальная армия под трубы и барабаны продолжила свое триумфальное шествие по широкой улице.
— Хорошо, что ты его не добил, — сказал приятель новоиспеченному рыцарю, — оказывается, де Круа один держал нас всех у этих ворот. О нем после этого баллады будут писать, и о тебе тоже.
Внезапно трубы и барабаны умолкли. В двадцати шагах перед наступающими из-за поворота выехал
