верить. Я даже не представлял себе… я понятия не имел…

— Значит, ты знал, что меч попал к Яно.

— Нет, но потом коллекционеры говорили о том, что какой-то американец кричал на месте пожара об украденном мече. Только тогда я догадался, что произошло. Мне стало стыдно. Я должен был бы совершить харакири, но мне не хватило мужества.

— Тут я с тобой полностью согласен. Скажи мне только вот что: кто на тебя вышел? Как это произошло? Кому ты передавал сведения? Как все было устроено?

— Я ничего вам не скажу. Давайте убивайте меня. Если я вам скажу, меня все равно убьют. Так что какая разница?

— Ты не хочешь умирать. Особенно теперь, когда у тебя есть этот новенький мотоцикл и новый меч в сейфе. И поверь мне, тебе не стоит умирать. Да я и не хочу тебя убивать. Будет слишком много бумажной волокиты. Лучше расскажи мне правду. Говори же, Кендзи, черт бы тебя побрал!

Полицейский собрался с духом.

— Где-то с полгода назад ко мне обратился один мелкий якудза. Он вручил мне сто тысяч йен. «За что?» — спросил я. Он ответил: «Просто за то, чтобы вы держали глаз открытым». Якудза знал, что я коллекционирую мечи, в прошлом был чемпионом в любительском фехтовании и потому считаюсь знатоком холодного оружия. В Нарите именно меня приглашают для осмотра мечей, которые ничего не подозревающие туристы ввозят или вывозят без соответствующих бумаг. Кроме того, меня приглашают для консультации в случаях кражи мечей — при оценке страховочной стоимости и тому подобное. Поэтому тот якудза понимал, что я являюсь своего рода оживленным перекрестком информации о мечах.

— Он имел в виду какой-то определенный клинок?

— Нет. Он не мог знать, что мне попадется и попадется ли вообще что-либо. Но эти люди искали что- то значительное, способное произвести много шума. Такое происходит время от времени: из забытья возвращается все больше и больше мечей, по мере того как люди присматриваются к тому, что пылится у них в сундуках, а иностранные покупатели становятся все более и более агрессивными и выплачивают все большие суммы. Культ самураев перешагнул границы Японии и стал интернациональным.

— Итак, вы увидели этот меч.

— Он лежал на столе, доставленный прямиком из таможни. Один из сотрудников заполнял разрешение на него. В мгновение ока я понял, что этот меч представляет историческую ценность. Я поднял шум и потребовал, чтобы меч передали мне. Я сказал, что он похож на один клинок, который недавно был похищен, и заявил, что мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Как только меч оказался у меня в кабинете, я его разобрал. Мне пришлось изрядно повозиться с рукоятью. Кто-то налил в мекугияну что-то вроде дегтя, и у меня никак не получалось выбить мекуги. К счастью, у меня был при себе набор инструментов. После долгих усилий мне удалось выбить штифт латунным молоточком. Там внутри даже оказалось стихотворение, неизвестно чье. Насколько я помню, там было что-то про луну над преисподней. Но все мое внимание было поглощено клинком. Имя кузнеца, Норинага, было мне незнакомо. Но я отыскал на хвостовике родовой герб, рассмотрел его в лупу и мгновенно понял, что это мон Асано. Форма лезвия — безусловно, кото — также соответствовала тому временному интервалу. Меня охватило восторженное возбуждение. Никогда в жизни я еще не держал в руках ничего столь значимого. Мне хотелось скакать от радости. Только потом, разыскав в справочниках этого кузнеца, я сообразил, что это был за меч. Если бы я понял с самого начала… в общем, не знаю.

— И ты позвонил?

— Ну, сначала я должен был снять копию изображения на хвостовике. Это я сделал быстро. Потом я позвонил. Мне ответил молодой мужской голос, уверенный, с хрипотцой. Это был не тот якудза, который ко мне обратился. Я описал меч, мужчина молча меня выслушал, затем положил трубку на стол и кого-то позвал. Я услышал другой голос. Этот человек попросил меня еще раз описать меч. Он прекрасно разбирался в этом вопросе. Ему даже было известно, что родовой герб Асано со временем менялся, и он попросил меня еще раз убедиться, что изображенный на хвостовике герб соответствует нужному периоду времени. Я назвал имя кузнеца. Мужчина молчал. Подождав немного, я спросил: «Что мне сделать с этим мечом? Конфисковать?» Мужчина поспешно ответил: «Нет-нет. Перешлите мне по факсу ксерокс хвостовика и потяните время. Мне нужно часа два. Пусть гайдзин подождет. Пройдитесь мимо него несколько раз и запомните его рост, телосложение, внешние приметы. Это понятно? Нам нужно знать, как он выглядит». Я так и поступил: два-три раза прошел мимо вас, а один раз даже присел рядом. Вы не обратили на меня никакого внимания. Я видел, что вы здорово злитесь. Потом я ушел, позвонил еще раз и подробно описал вашу внешность. Неизвестный заставил меня подождать еще несколько минут, после чего разрешил перейти к следующему шагу. Я собрал меч, сходил к своему начальнику и сказал, что ошибся. С разрешением все в порядке. Я попросил передать, как мы тронуты, что вы возвращаете меч.

— А я тем временем привел этих людей к Яно.

— Не знаю. Больше от них не было никаких известий. Через две недели я получил пакет. В нем было три миллиона йен наличными. Не бог весть какое богатство, но этого хватило, чтобы расплатиться с долгами и купить син-синто, на который я уже давно положил глаз. Еще и осталось, и я купил мотоцикл.

— Полагаю, пакет не сохранился?

— Нет, конечно же, я его уничтожил. Мне нужно было израсходовать все наличные. Отнести их в банк я не мог: пришлось бы платить налоги и объяснять, откуда у меня деньги.

— Ты ничего не запомнил — какие-нибудь имена, особенности голоса, что угодно?..

— Вы знаете, один момент у меня действительно остался в памяти. Когда тот молодой парень отправился искать своего хозяина, он положил трубку на стол. Но я услышал имя. Парень позвал: «Исами- сама».

— Исами-сама?

— Ну, Исами — это фамилия, а «сама» — уважительное обращение.

— Тебе знакомо это имя?

— Его знает каждый, кто имеет дело с мечами. Кондо Исами, великий убийца из кровавого прошлого. Много поединков и убийств, много мертвых тел. А сейчас это имя взял себе человек с очень высоким самомнением. Об этом также говорит обращение «сама». В нем больше уважения и почтения, чем в обращении «сан». Оно подразумевает высокий авторитет, особый талант, к которому обращается стоящий на много ступеней ниже. Человек, употребивший такое обращение, считает, что этот Кондо Исами добился успеха в жизни, и стремится завоевать его расположение.

Боб отправился за «глоком». Подобрав пистолет, он выдавил патроны из обоймы на землю, вставил обойму в рукоятку и вернул пистолет Кендзи.

— Если мне понадобятся дополнительные сведения, возможно, придется навестить тебя еще раз.

— Если вы попадете в руки к этому Кондо Исами, он выпытает, откуда у вас эти сведения, — испуганно промолвил Кендзи. — Хоть вы храбрый и решительный, но вы ему все расскажете. И тогда меня можно считать трупом.

— Нет, тебя отправит на тот свет этот проклятый мотоцикл, которым ты не умеешь управлять. Тебе надо покататься на площадке с инструктором.

— Я путаюсь в передачах.

— Лучший способ умереть молодым и красивым.

— Все равно, это уже неважно. Можно считать, что меня уже нет в живых.

— Не торопись.

— Вы можете это обещать?

— Могу.

— Почему вы говорите так уверенно?

— Потому что я найду этого Кондо Исами до того, как он найдет меня. Я разрежу его на куски и скормлю воронью.