только ругаться да драться. Ты, все-таки, подумай немного. Как эту девчонку зовут-то?

– Она не девчонка, она девочка.

– Да это один шут, Том, – кто говорит «девочка», кто «девчонка», и все правы. В общем, как ее зовут, а?

– Я тебе потом скажу, не сейчас.

– Ладно, потом так потом. Но только, если ты женишься, мне совсем одиноко станет.

– Не станет. Ты со мной будешь жить. А теперь давай подыматься, копать пора.

Они проработали, потея, полчаса. Безрезультатно. Попотели еще полчаса. То же самое. Гек спросил:

– Их всегда так глубоко зарывают?

– Бывает, конечно, – но не всегда. И не все. Сдается мне, мы место неправильно выбрали.

Мальчики перешли на другое место и начали копать заново. Теперь работа шла медленнее, но все же, в землю они зарывались. Какое-то время они сражались с нею, не произнося ни слова. Потом Гек разогнулся, оперся о лопату, вытер рукавом бисерины пота со лба и спросил:

– Если и здесь ничего не найдем, где думаешь снова рыть?

– Я думаю, не попробовать ли нам старое дерево на Кардиффской горе, за домом вдовы.

– Да, место вроде хорошее. А вдова у нас клад не отнимет, Том? Это ж ее земля.

– Отнимет! Пусть только попробует. Клад принадлежит тому, кто его находит. А на чьей земле, это без разницы.

Гека эти сведения порадовали. Работа продолжилась. И в конце концов, Гек сказал:

– Черт, похоже, опять не то место. Как думаешь?

– Очень странно, Гек. Ничего не понимаю. Бывает, правда, людям ведьма какая-нибудь под руку подсунется. Похоже, и тут без нее не обошлось.

– Да ну! Ведьмы днем ничего не могут.

– Тоже верно. Об этом я не подумал. О, я понял в чем дело! Ну и обормоты же мы с тобой! Надо ж было найти место, где тень от длинной ветки в самую полночь кончается, да там и копать!

– Проклятье, выходит, мы тут с тобой зазря дураков изображали. Теперь придется сюда ночью тащиться, а путь-то эвон какой. Ты как, из дома выбраться сможешь?

– Да, конечно. Только нужно нынче же ночью все сделать, потому что, если кто-нибудь увидит наши ямы, так мигом сообразит, что тут к чему, и сам в землю за кладом полезет.

– Ладно, тогда я приду к тебе, помяукаю.

– Идет. А инструменты мы вон в тех кустах спрячем.

Мальчики вернулись к дереву незадолго до полуночи. Они посидели в его тени, ожидая. Место было глухое, а времени этому традиция сообщала значение самое мрачное. Духи шептались в шелестевшей листве, по темным углам прятались привидения, откуда-то издалека доносился глухой собачий лай и ему похоронным голосом отвечала сова. Все это заставило мальчиков притихнуть, они почти и не разговаривали. В конце концов, они решили, что двенадцатый час настал, пометили место, на которое падала тень и принялись за работу. Надежды их росли, росли, желания обострялись и потому трудились они от души. Яма становилась все более глубокой, время от времени мальчики слышали, как кирка ударяется обо что-то, и сердца их подпрыгивали, однако за каждым таким ударом следовало новое разочарование, ибо всякий раз выяснялось, что под кирку подвернулся либо камень, либо ком слежавшейся земли. И наконец, Том сказал:

– Без толку, Гек, опять мы маху дали.

– Ну уж теперь-то мы маху дать не могли. Мы же точно, где тень лежала, копаем.

– Я знаю, но тут причина в другом.

– А в чем?

– Мы же с тобой времени наверняка не знали. Могли поспешить или опоздать.

Гек даже лопату уронил.

– Верно, – сказал он. – В этом вся и беда. Придется нам бросить это место. Мы ж никогда правильного времени не узнаем, да и жутко здесь, мочи нет, ведьмы с призраками так вокруг и шастают. Мне все время кажется, будто у меня за спиной кто-то стоит, а обернуться боязно, потому как, может, и впереди тоже кто стоит, и только случая ждет, чтобы на меня сзади