– А дальше… дальше… ну, тут я не уверен, но, по-моему, вы велели Сиду встать и… и…
– Ну? Ну? Что я ему велела, Том? Что велела сделать?
– Вы велели ему … вы… А, дверь велели закрыть!
– Боже ты мой! Отродясь такого не слышала! И не говорите мне теперь, будто в снах нет никакой правды. Вот непременно расскажу об этом Сирини Харпер, еще и на час постареть не успею. Она все время о суевериях рассуждает – интересно будет посмотреть, что она скажет
– О, теперь-то я уже ясно все вижу, ясно, как день. Потом вы сказали, что я не был
– Так все и было! Господь всемилостивый! Продолжай, Том!
– А потом заплакали.
– Истинно так. Истинно. И не в первый раз, надо сказать. А потом…
– Тут миссис Харпер тоже заплакала и сказала, что Джо точно такой же, и пожалела, что высекла его за сливки, которые она сама же и вылила…
– Том! Это на тебя Святой Дух снизошел. Ты пророчествовал – вот что ты делал! Боже праведный, продолжай, Том!
– А после Сид сказал… он сказал…
– По-моему, я ничего не говорил, – встрял Сид.
– Говорил, Сид, – одернула его Мэри.
– Закрой рот и дай Тому продолжить! Так что он сказал, Том?
– Он сказал…
–
– И вы велели ему замолчать.
– Да еще как велела! Нет, здесь наверняка ангел был. Где-то здесь
– А миссис Харпер рассказала, как Джо напугал ее хлопушкой, а вы ей про Питера и «Болеутолитель»…
– Воистину так!
– Потом вы все заговорили о том, как нас в реке искали, и про похороны в воскресенье, а после вы с миссис Харпер обнялись, и она ушла.
– Все так и было! Все так и было, не сойти мне с этого места. Том, большего ты рассказать не смог бы, даже если бы сам тут с нами сидел. А что было после? Продолжай, Том!
– После вы, помнится, помолились за меня, и я видел вас и слышал каждое ваше слово. И вы легли спать, а мне стало так жалко вас, что я взял да и написал на кусочке коры: «Мы не умерли – мы только в пираты ушли» и положил его на стол у свечи; а вы спали и выглядели такой доброй, что, по-моему, я наклонился к вам и поцеловал вас в губы.
– Ты поцеловал меня, Том,
– Очень мило с его стороны, даже при том, что это всего только… сон, – еле слышно произнес Сид.
– Умолкни, Сид! Всякий человек поступает во сне так, как поступал бы наяву. Вот тебе самое большое яблоко, Том, для тебя берегла, все думала, а вдруг он вернется, – а теперь иди в школу. Благодарение Господу и Отцу всех живущих за то, что Он вернул мне тебя, за долготерпение и милосердие, которое Он являет всем, кто верит в Него и блюдет заповеди Его. Бог видит, конечно, что я Его милостей недостойна, так ведь, если бы только достойные и получали благословение Господне, если бы только к ним простирал Он длань Свою и выручал из беды, мало кто улыбался бы здесь и мало кто вкушал бы покой Его долгими ночами. Да ступайте же, Сид, Мэри, Том, – убирайтесь, хватит уже путаться у меня под ногами!
И дети отправились в школу, а старушка поспешила к миссис Харпер, чтобы ниспровергнуть ее материализм пересказом чудесного сна Тома. Сиду хватило ума не высказать, покидая дом, мысль, которая вертелась у него в голове. А мысль была вот какая: «Странно, однако ж, – такой длинный сон и ни единой ошибки!».
Но в какого героя обратился теперь Том! Он больше уж не подпрыгивал на ходу и ногами кренделей не выписывал, но выступал горделиво, как и положено пирату, сознающему, что к нему приковано всеобщее внимание. А так оно и было; Том делал вид, что не замечает бросаемых на него взглядов, не слышит никаких замечаний на свой счет, однако они были для него все равно, что хлеб и вода. Мальчики помладше толпой валили за Томом, так же гордясь тем, что их видят с ним рядом, что он терпит их общество, как если бы Том был возглавлявшим некое шествие барабанщиком или слоном, вступающим в город, ведя за собой бродячий
