– А как же, помню, – ответил Гек. – Это было в аккурат через день после того, как я белый шарик потерял. Хотя нет, через два.

– Ну, я же говорил, – сказал Том. – Гек, он все помнит.

– Я бы, наверное, целый день мог трубку курить, – сказал Джо. – И не тошнит совсем.

– И меня тоже, – подхватил Том. – Я бы тоже курил целый день. А вот Джефф Тэтчер не смог бы, об заклад бьюсь.

– Джефф Тэтчер! Да он после двух затяжек скопытился бы. Ты бы ему дал разок пыхнуть. Чтобы знал, каково оно!

– Точно. И Джонни Миллер – посмотрел бы я, как он с этим справится.

– Да уж и я посмотрел бы! – согласился Джо. – Господи, да Джонни Миллер вообще ни на что не годен. Ему только нюхнуть табаку дай – и нет его.

– Что верно, то верно, Джо. Эх, жалко другие мальчишки нас сейчас не видят.

– Да, это жалко.

– Знаешь, – только вы, ребята, не проговоритесь никому, – когда мы с ними опять встретимся, я подойду к тебе и скажу: «У тебя трубочки не найдется, Джо? Мне что-то покурить охота». А ты ответишь, небрежно, как будто это самое обычное дело: «Да, я нынче при моей старой трубке и еще одна есть. Правда, табачок у меня так себе». А я скажу: «Ну и ладно, главное, чтоб крепкий был». А после ты вытащишь трубки и мы их раскурим, спокойненько так – представляешь, какой у них будет видок?

– Черт, отличная мысль, Том! Жаль, что мы сейчас этого сделать не можем.

– А то не жаль! А уж, когда мы им скажем, что научились курить, пока были пиратами, думаешь, они нам не позавидуют?

– Еще как! Головой ручаюсь!

Так этот разговор и тянулся. Впрочем, понемногу он начал прерываться, становиться отчасти бессвязным. Паузы удлинялись, мальчики сплевывали все чаще, чаще. Каждая пора их ртов обратилась в бесперебойно работающий фонтан; под языками образовалось что-то вроде затопляемых погребов, из которых они едва успевали откачивать влагу, влага эта переполняла горло, а старания протолкнуть ее вниз приводили лишь к позывам на рвоту. Оба неопытных курильщика побледнели и вид имели прежалкий. Трубка Джо выпала из его обессилевших пальцев. Вскоре то же проделала и трубка Тома. Фонтаны били теперь с яростной силой и работавшие изо всей мочи насосы с ними уже не справлялись. Джо тонким голосом сказал:

– Я тут где-то ножик посеял. Пойду, поищу.

На что Том дрожащими губами ответил, запинаясь:

– Я помогу. Ты иди вон туда, а я у ручья пошарю. Нет, Гек, ты не ходи… мы его сами найдем.

Гек снова уселся на землю и прождал целый час. Наконец, ему это наскучило, и он пошел искать своих товарищей. Он нашел их, очень бледных, крепко спавших в разных, далеко отстоявших один от другого уголках леса. Впрочем, приглядевшись к каждому, Гек понял: если с его друзьями и случилось что-то неладное, они с этим уже справились.

За ужином они все больше униженно помалкивали, когда же Гек набил свою трубку и взялся за их, оба сказали – не надо, им как-то не по себе, наверное, съели в обед что-то не то.

Около полуночи Джо проснулся и разбудил товарищей. Какое-то задумчивое, томительное ожидание висело в воздухе. Мальчики сбились в кучку, поискали дружеского утешения у костра, даром что воздух и без того был жарок и душен. Они сидели, настороженные, неподвижные, и ждали. Стояла торжественная тишь. Все, что лежало за кругом излучаемого костром света, поглощала непроглядная тьма. Но вот трепетный, тусклый всполох на миг вырвал из нее листву и тут же угас. Спустя недолгое время за ним явился другой, поярче. За ним еще один. А следом какой-то тихий стон прозвучал среди ветвей леса, и мальчики ощутили коснувшееся их лиц легкое дуновение и задрожали, решив, что это сам Дух Ночи пронесся мимо них. Снова безмолвие. И внезапно жутковатая вспышка обратила ночь в день, показав мальчикам каждую травинку, что росла у их ног, отдельно и явственно. Показала она и три белых испуганных лица. Глухой раскат грома прокатился по небесам, обратившись вдали в угрюмый гул и стихнув. За ним последовал порыв холодного ветра, взъерошивший листву и взметнувший над костром белые хлопья пепла. Еще одна яростная вспышка озарила лес, и сразу за нею последовал страшный треск, заставивший, как показалось мальчикам, деревья пригнуться. По листьям ударили редкие, крупные капли дождя.

– Живо, ребята, под навес! – воскликнул Том.

Они вскочили на ноги и побежали кто куда, спотыкаясь во мраке о корни, увязая в плетях дикого винограда. Бешенный порыв ветра пронесся по лесу, заставив его взвыть. Била одна слепящая молния за другой, и их сменяли оглушительные раскаты грома. И наконец, ударил ливень, и ураганный ветер понес над землей полотнища воды. Мальчики перекликались, но голоса их тонули в реве ветра и громовых раскатах. Впрочем, им все же удалось отыскать друг друга и забиться под навес – продрогшим, перепуганным и мокрым до нитки, – а обрести в такой беде компанию, это уже утешение, за которое следует быть благодарным. Они не разговаривали – старый парус колыхался и хлопал с таким неистовством, что