Остановившись в ярде от моста, Майкл огляделся. Берега были высокими, уровень воды – куда ниже обычного, но даже если во время таяния снега река разольется, остров все равно был выше того места, где они стояли сейчас. Почти весь луг будет затоплен еще до того, как фундамент коттеджа намокнет.

Мост, переброшенный на остров, оказался настолько узким, что пройти по нему мог лишь один человек. К тому же перила были установлены с одной стороны. Но Майкла больше занимал коттедж. По его предположениям, комната была только одна, зато большая, с несколькими окнами. Дверь, ставни и оконные рамы были выкрашены в яркие цвета. Небольшой вымощенный камнями дворик обрамляли кивающие головками цветы: очевидно, домик часто посещали.

– Это что-то вроде каприза матушки, – пояснила Кэро, ступая на мост. – И хотя он выстроен на совесть, но уж очень далеко от дома и такой уединенный. Но мама любила его и… – Она махнула рукой в сторону плотины. – Можешь представить, какая здесь игра света и тени на восходе, на закате и во время бури.

– Она приходила сюда на восходе?

Майкл осторожно поднялся на мостик, к его удивлению, оказавшийся достаточно прочным.

– О да, – кивнула Кэро, оглянувшись, – Здесь было ее убежище. Только ее, и ничье больше.

Оказавшись на острове, она широко раскинула руки и развернулась.

– А теперь – мое.

Он расплылся в улыбке, поймал ве и повел по короткой дорожке.

– Это ты выпалываешь сорняки на клумбах?

– А вот и не я! Миссис Джадсон. Она была маминой горничной, когда та еще только приехала сюда. Вот и привыкла следить за коттеджем и садиком, – пояснила Кэро, потянувшись к дверной ручке. – После смерти мамы братья и сестры разъехались по всей стране. Остался только Джеффри. Коттедж ему был не нужен, вот я и потребовала отдать его мне.

Она широко распахнула дверь, вошла, остановилась и оглянулась. Майкл едва поместился в проеме: солнце зажгло над его головой что-то вроде нимба. Сейчас он казался вечным, язычески примитивным воплощением мужества. Дрожь предвкушения, восхитительного предчувствия прошла по спине Кэро.

– Кроме миссис Джадсон, которая приходит по пятницам, и меня, здесь никто не бывает.

Сегодня понедельник.

Майкл долго изучал лицо Кэро, прежде чем переступить порог и не глядя захлопнуть за собой дверь.

Она ждала, пока он стоял перед ней, ждала, когда его руки поднялись и скользнули по ее талии, ждала, чтобы обнять его, прижаться всем телом и припасть к его губам своими. Искушать, дразнить, заманивать.

Лениво потереться об него; мягкие изгибы и стройные ноги, ласкающие его: зов сирены, древний, как само время.

Приглашение было недвусмысленным. Отчетливо звучало в ее голове, но она хотела, чтобы он так же ясно услышал этот зов.

Он крепче обнял Кэро, играя с ее языком; немного помедлил, прежде чем опустить руки на ее бедра.

Она вздохнула, не прерывая поцелуя, покорно обмякла, без слов прося взять все, что он захочет, угодить свой и ее голод.

Солнце лилось в широкие окна, заполняя комнату мягким золотистым сиянием. И пока они стояли, слившись в объятиях, затягивая поцелуй, зная, что это всего лишь прелюдия, что им нет нужды торопиться и впереди целый день, в голове Кэро проносились воспоминания о том, как она играла здесь в компании стоявшей за мольбертом матери: время открытий, бесчисленные чудеса в виде ярких цветов, листьев необычайной формы, поразительных картин, выходивших из-под кисти матери… Тогда все это казалось составляющими небывалого, невыразимого счастья…

И сегодня она хотела нарисовать новый пейзаж, здесь, на месте ее детских игр.

Она судорожно выгнулась, ощутила, как его пальцы чуть касаются ее ставших невероятно чувствительными сосков. Настала его очередь дразнить, искусно, умело нагнетать напряжение ласками, обещавшими, будившими желание, утолить которое невозможно.

Облегчение придет позже. Скорее всего гораздо позже. И пока его руки продолжали скользить, гладить ее тело сквозь тонкий муслин, словно он открывал ее заново, она почувствовала, как вновь стоит перед уже знакомой дорогой, только на этот раз они станут надолго задерживаться в тех местах, которые так бездумно пробежали вчера.

Она не уклонялась от ласк. Всякое нетерпение укрощалось любопытством, решимостью узнать все, что он чувствует к ней, все, что может выдать о своем желания. О том, что будет дальше.

Этому научила ее вчерашняя встреча. Тому, что сила, которой оба жаждали, – дитя обоих и состоит из сплава желаний, потребностей и страстей, для которых требуются двое. Вместе они могут окунуться в ошеломляющий водоворот ощущений, создать самую прочную, самую крепкую эмоциональную связь на свете.

Они оба хотели этого: совместная цель, взаимное желание.

И пока они стояли, обнявшись, тепло солнца вливалось в них как благословение, постепенно, шаг за шагом, воспламеняя поцелуй. И Кэро в глубине души знала: то, что сейчас происходит – это и есть счастье.

Их губы разомкнулись; они помедлили, чтобы перевести дыхание. Пальцы Майкла запутались в пуговицах и петлях. Закрыв глаза, Кэро наслаждалась моментом, упивалась каждым ощущением: гладкостью его кожи, твердостью возбужденной плоти, стальными буграми мышц, перекатывавшихся на руках и груди, аурой силы, поглотившей ее, сознанием безопасности, которое охватывало ее в его объятиях.