Я сделал вид, что слышу телефонный звонок в дальней комнате, извинился, ушел.
Минут через пять она вошла свеженькая, юная, с торчащими грудями, но в трусиках. Я перехватил ее вызывающий взгляд и вдруг вместо злости ощутил щемящую жалость. А что, собственно, не так? Это я сейчас вот-вот войду в сорокалетие, но все такой же крепкоплечий урод, как и двадцать лет назад. Да и через двадцать лет буду, скорее всего, таким же. По крайней мере, по фигуре. А у нее десять лет назад никаких сисек не было, одни прыщики, а еще через десять вот эти упругие шары отвиснут, как уши спаниеля…
Она мигом уловила мое настроение, насторожилась.
– Что с вами?.. То готовы были меня… как Дракула, то щас прям материнская нежность во взоре… А где предательская слеза? Давайте я вам ее смахну украдкой. По какому поводу?
– Да так, – ответил я неуклюже. – Залюбовался.
– И потому такое лицо?
– А что, лицо и есть лицо…
Она с преувеличенным омерзением передернула плечами.
– Дожить до такого, чтоб на меня вот так смотрели мужчины?.. Что у меня не так? Сиськи не такие?
– Сиськи – чудо, – заверил я. – И попа тоже чудо. Но, надеюсь, вы при составлении договора сразу заверили их, что я писать сценарий не собираюсь?
Она удивилась:
– А разве вы сами не хотите?
– Нет, – заверил я, – не хочу. Даже очень не хочу.
– Вот те и на! А я за это боролась, – протянула она убитым голосом. – С них можно было бы еще пару процентов, им же полная власть…
– Полной не будет, – возразил я. – Коверкать не дам, но и сам впрягаться в чужую телегу не буду.
– Какая чужая? Это ваша книга!
– Мультик, а не книга. Если я буду за все хвататься…
Я не договорил, что тогда свою
Она развела руками, ее полные груди красиво растопырились, поинтересовалась:
– Над чем работаете сейчас?
Я часто раскаивался в том, что говорил, но редко сожалел о том, что молчал. Хотел было промолчать и сейчас, но как промолчать да еще такой женщине – совсем грубо, и я ответил уклончиво:
– Обычно я изволю работать сразу над двумя-тремя романами.
– Как это? Разве такое возможно?
– Почему нет? Пишу, подбираю образы, сцены… Если не идет, то не выжимаю из себя, останавливаюсь, открываю другой файл. Там тоже роман, пишу с перерывами уже третий год. Если добавить пару ярких эпизодов, можно переходить к подгонке и шлифовке… Потому у меня иногда по году ничего не выходит, а потом сразу два-три за месяц. Хотите кофе?
Она мотнула головой.
– Знаете, на эту дежурную фразу так и хочется ответить, мол, давайте уж не тянуть, сэр!.. Нет, это вы кофеман, как я заметила, а я сторонница здорового образа жизни. И желудок не хочу испортить, и гормоны чтоб обновлялись… У вас как с гормонами?
– Я о них не думаю, – объяснил я. – Там все на автомате. Значит, вам сок и яичницу?
Она вскинула брови, в глазах недоумение.
– Почему такой странный выбор?.. Ладно, я сама, хорошо?
– Хорошо, – ответил я.
Она отправилась на кухню, я следом, чтобы подсказать что или помочь, люблю быть мальчиком на кухне, тогда ни в чем не виноват… или, наоборот, виноват во всем. Она быстро просмотрела содержимое холодильника, так же быстро соорудила что-то наподобие салата, причем в нем помимо зелени еще и кусочки рыбы, моллюсков и еще чего-то модифицированного, я из неистребимого любопытства беру такое время от времени, а потом, попробовав, отправляю в мусорное ведро.
– А над чем работаете именно сейчас? – повторила невинно, словно не задавала этот вопрос, в глазах доброжелательная улыбка, даже губы раздвинулись, показывая белые чистые зубы.
Что-то в ее голосе насторожило. В разглашении тайны всегда повинен тот, кто доверил ее другому. А здесь не просто другой, а бери выше – искушение святого Антония во плоти.
– А вас что именно заинтересовало?
Она разложила из глубокой салатницы на две тарелочки, украсила веточками зелени и кивнула мне на одну, что на моей стороне стола.
– Да интересуюсь так просто. Я же литагент, мне положено знать. Я должна строить стратегию, как лучше подготовить для них в будущем почву. К моменту, когда книга будет готова. Кому именно ее предложить, под каким соусом преподнести.
