– Но такой поток…

– Многословие, – возразил я, – как вариант управления, принятый юсовцами, – вариант работы слабого игрока. Такой старается заинтересовать другого в своем мнении и потому болтает, болтает, говорит одно и то же в разных вариантах, даже проговаривается, только бы удержать слушателя, брякает себе во вред…

Ректор кивнул, глаза были понимающие.

– Но они стараются подавить массой, – сказал он. – Есть термин, что когда количество информации превышает порог критического осмысления, то человек просто усваивает ее в таком виде, в каком ее подают. У них ставка как раз на это.

– Это серьезный просчет, – объяснил я. – Они исходят из того, что люди везде одинаковы. Но у нас, в отличие от Юсы и почти любой западной страны, во всех слоях общества существует резкое недоверие к любой информации. Вы можете назвать это наследием советской власти, когда пропаганда сидела в печенках, но на самом деле у нас не верили так же и царю, и князьям, и самому Рюрику. Это чисто наше свойство, которое юсовцы не видят из-за того, что мы ходим в юсовских джинсах, слушаем юсовские песни и смотрим юсовские фильмы. Но мы пока еще не юсовцы! И на этом отличии можно построить многое…

Шпак уже стоял, глаза встревоженные.

– До аудитории придется бежать, – сказал он озабоченно. – У нас с дисциплиной строго!

Ректор кивнул, сдержанно улыбнулся.

– Добро пожаловать в нашу крепость, полковник Факельный!

Я едва поспевал за Шпаком, коридоры здесь не только широкие, для танковых колонн, но и длинные, черт бы их побрал, хотя бы на лисапете или роликовых коньках…

Михаил бросил на ходу:

– Вас обидело?

– Что?

– Да это… звание полковника.

Я отмахнулся.

– Да хоть в сержанты. Это же игры.

– Какие игры, – ответил он серьезно. – Сегодня же начнут оформлять все документы. Пойдет по красной линии, завтра приказ о присвоении, назначении и все, что следует.

Он говорил важно, значительно, я вот прям щас пойду на ушах по коридору, ликуя. Я усилием лицевых мышц задавил усмешку. Мюрат, Ней, Даву – в моем возрасте уже были маршалами. И покоряли мир. А моя мощь, знаю, побольше мюратовской. А если честно, только об этом нельзя никому, побольше и наполеоновской.

– Вы не волнуйтесь, – сказал он, – все будет в ажуре. Это ничего, что начинаете вроде бы без всяких документов. Они уже, считайте, готовы. К следующей лекции у вас на руках будут все полномочия.

– Да уж надеюсь, – ответил я нервно. – А то чувствую себя самозванцем.

Мы добежали до нужной двери, когда умолк последний звонок. Полковник открыл передо мной дверь, я прошел деревянными шагами до стола, остановился, не представляя, что делать. Обычно лектор раскладывает по столу бумаги, папки, тем самым настраивая себя и других на нужный лад, а у меня, как у хохла… словом, ничего нет.

Шпак вошел следом, сказал громко:

– Здравствуйте!.. Можете сесть.

Не маленький, но и не огромный зал, ровные ряды столов, а за ними – ученики. Около сорока человек, возраст самый разный, от двадцати– до сорокалетних, из них пять женщин. Сидят, смотрят на меня внимательно. Как же, видят «живого» Владимира Факельного. Почти никто меня не видел на страницах газет или по жвачнику, но зато мое имя известно каждому проходящему мимо книжных лотков. И – многие читали.

Перед каждым раскрытый ноутбук, у некоторых настолько тонкие, что можно сворачивать в трубочку, а у двух вообще раскладники размером с кредитную карту, но если их развернуть, то получаются полноэкранные компьютеры с проекционной клавиатурой.

– Имею честь представить Владимира Факельного, – сказал Михаил четко. – Он будет вести курс писательского мастерства. Это важная составляющая профессии, которую мы с легкой руки Владимира Юрьевича тоже будем именовать инфистикой. То есть эта профессия, существующая с пещерных времен, наконец-то получит название, статус и свое место в обществе. А в ряде войск… уже получила.

Один из слушателей, за последним столом, поднял руку. Шпак кивнул, парень поднялся, высокий, чернявый, со свободными движениями и живыми, чересчур живыми глазами.

– Можно поинтересоваться, – спросил он, – какое у товарища Факельного звание?

В зале послышались смешки. Шпак окинул всех суровым взглядом.

– В целях конспирации, – сказал он веско, – у товарища Факельного всего лишь звание полковника. Чтобы не слишком выделялся из вашего стада! На самом же деле… ну, вы знаете, что в нашей конторе есть сержанты, которые постарше генералов. И есть водопроводчики, на плечах которых невидимые погоны оч- ч-чень высокого ранга… Уяснили? А теперь я оставляю вас. Товарищ Факельный, вы с ними построже. У нас чуть что – к стенке!

– У меня методы пожестче, – ответил я с гнусной улыбкой. – Я их превращу в талибов. Или даже в ходжистов.