– Вопросов нет, – ответил стажер.
– Вот и хорошо. Еще одно: нужно ознакомиться с медицинскими картами работников Шереметьева. Поговорить с психологом. Наверняка в их штате имеется психологическая служба. Нас интересуют люди неуравновешенные, склонные к необдуманным поступкам. А также обиженные жизнью или начальством.
– Ты думаешь… – спросил было догадливый Левин.
Раздались позывные внутренней связи.
– Саня, зайди, есть новости, – услышал Турецкий голос Кости.
– Буду через пять минут.
Турецкий положил трубку.
– Что я думаю, это мы потом обсудим. А сейчас – по коням. Старший по группе – Левин. Держи со мной связь, Олег. Как только появится что-либо интересное, сообщай немедленно. Я буду у Меркулова. Все, совещание закончено. Подключайте оперативников – и вперед.
Среда, двадцать девятое августа, оказалась для сотрудников аэропорта Шереметьево днем весьма напряженным. Прошла почти неделя после потрясшей всех катастрофы, первые эмоции по этому поводу улеглись. Люди недоумевали, почему правоохранительные органы в лице транспортной прокуратуры не проводят дознания.
И вот началось.
Вскоре после полудня в служебных помещениях, на летном поле, в кабинетах администрации появились представители законности. В лице сотрудников самой Генпрокуратуры.
Начальник отдела кадров, женщина предбальзаковского возраста с волосами, выкрашенными в ярко- рыжий цвет, дабы скрыть намечавшуюся на висках седину, удивленно подняла брови, увидев в кабинете совсем молодого человека, почти юношу, с трогательно торчащими в стороны ушами.
Юноша предъявил служебное удостоверение, согласно которому являлся сотрудником грозного ведомства, воцарившегося в Шереметьеве, и попросил для ознакомления личные дела сотрудников аэропорта.
– Всех? – изумилась начальник отдела кадров.
– Всех, – нахмурив светлые брови, ответил юноша.
– Что ж, давайте знакомиться, – улыбнулась ему женщина. – Ада Григорьевна Кашкина.
– Кирилл Сергеевич Безухов, – отрекомендовался он.
Женщина невольно рассмеялась, подумав о том, что фамилия совершенно не соответствует облику юноши: именно уши и были главной составляющей его внешности.
– В чем дело? – напрягся Кирилл.
– Ничего, извините. Просто у вас такая литературная фамилия…
– Приступим к делу, – все хмурился стажер, извлекая из дипломата ноутбук. – Вы разрешите через ваш сетевой фильтр подключиться?
– Конечно! Однако, какой у вас компьютер замечательный! С чего начнем?
– С летного состава, – подумав, ответил Кирилл.
Женщина пододвинула к себе один из длинных деревянных ящиков, наполненных картонными карточками с фотографиями в верхнем левом углу.
– Алексеев Андрей Степанович, – начала она.
– Позвольте мне, – перебил ее стажер, пододвигая картотеку к себе.
В это время Олег Николаевич Левин знакомился с личным составом пищеблока. Первым обстоятельством, с которым столкнулся Левин, было отсутствие руководителя данного подразделения – Александры Борисовны Небережной. Правда, Небережная отсутствовала вполне законно – очередной отпуск. Разговор шел с заместителем Небережной – Светланой Степановной Лынченко. Они расположились в кабинете Небережной. Левин разглядывал фотографию под стеклом письменного стола. На фотографии была изображена привлекательная пухленькая молодая женщина с разбросанными по плечам каштановыми волосами.
– Что ж, начнем. – Левин оторвал взгляд от фото, включил диктофон. – Расскажите, пожалуйста, Светлана Степановна, как проходит комплектация питания на самолеты? Каков режим доставки продуктов на борт? Делается ли это непосредственно перед рейсом или порядок иной?
Светлана Степановна добросовестно рассказывала.
– …Затем ящики с контейнерами загружаются в холодильники. На ночь. А рано утром грузчики развозят их по бортам. Первые рейсы бывают очень рано. Во Владивосток, например, в семь утра самолет идет. Так что питание готовится накануне.
– То есть продукты для рейса номер 2318 на Ларнаку укомплектовывались накануне, в среду?
– Да.
– А когда начался отпуск у Александры Борисовны?
– Два дня назад, в понедельник.
– То есть в среду она была на службе? Работами руководила она?
– Да, последний день.
– Почему – последний?
