– Надо и речку прошерстить, – серьезно ответил Слава.

– Ладно, решение принято, едем! Только нужно все же поспать хоть пару часов. Все равно раньше семи машину никто не даст, – урезонил друга Александр.

– Мне с вами? – спросил Зуев.

– Нет, Алик, ты лучше в лабораторию езжай, к криминалистам. Держи руку на пульсе. Мы уж с Вячеславом Ивановичем управимся. Что нужно искать, мы уяснили.

…И вот воскресенье приближалось к полудню, милицейский «уазик» все перемещался по Малаховке, останавливаясь у каждой избы. За рулем сидел участковый Митяй, молодой, веснушчатый парень, ужасно гордый тем, что участвует в спецоперации, проводимой московскими генералами, среди которых сам начальник МУРа! Будет, понимаешь, что внукам рассказать! Генералы распространяли вокруг себя легкий, но до боли знакомый запах перегара – сразу видно, настоящие мужики!

Деревня представляла собой скорее хутор – добротные избы, окруженные обширными подворьями и огородами, находились друг от друга на весьма приличном расстоянии.

– Вообще-то вряд ли мы чего найдем, – как свой со своими, говорил Митяй. – Я ж вам, Вячеслав Иванович, докладывал, что еще в четверг, когда эта махина с неба грохнулась, я все дворы обошел. Все, что попадало, изъял, по мешкам рассовал, потом воронежским криминалистам, когда дорогу восстановили, все и сдал. Под расписку… Все чин-чинарем. Там же и руки-ноги в подворья свалились, и чемоданы всякие. Тряпье, деньги обгорелые. Валютные бумажки, тоже обгорелые. Чего только не было! Мы с батяней – я его в помощники взял – всю деревню обошли. Люди все-все поотдавали. Это же у всех такой стресс был, мама не горюй! Бабы такой вой подняли, будто у каждой родственник погиб. Так что в первом порыве народ все, что сверху попадало, все сдал. Я уж своих знаю…

– Да ты вообще молодец, Дмитрий, – похвалил парня Грязнов. – Стоп. А это чья хата? Мы здесь еще не были.

– Это дом Кузьмича, – проговорил Митяй, останавливая машину возле калитки, врезанной в высокий, сплошной дощатый забор. – Серьезный мужик, охотник, – опасливо добавил он, вылезая из машины.

Грязнов и Турецкий вышли следом.

Из– за забора злобно лаяла собака.

– Кузьмич! Викентий Кузьмич! Убери Полкана! – прокричал участковый.

Собака продолжала надрываться еще яростнее.

– Слышь, Кузьмич! Я тебе говорию! А то пристрелю, к такой-то матери!

– Яте пристрелю, щенок! – раздалось из глубины двора.

Дмитрий отчаянно покраснел под взглядом Грязнова, вытащил из кобуры «макарова», шагнул к калитке.

– Ты поосторожнее, парень. Стрелять-то умеешь? – вполголоса спросил Вячеслав.

– Обижаете, товарищ генерал! – звонко вскрикнул Дмитрий и бесстрашно распахнул калитку.

Здоровенная псина неслась прямо на участкового. Грязнов успел отдернуть парня в сторону и захлопнуть калитку перед самым носом пса. С той стороны баррикады послышался звук удара, собачий визг.

Дмитрий выстрелил в воздух.

– Следующая пуля достанется собаке. А вам, Викентий Кузьмич, штраф и пятнадцать суток! – еще более звонким голосом прокричал Дмитрий.

– Го-с-с-поди, так бы сразу и сказал, чего орать-то? – недоумевал из-за забора все еще невидимый Кузьмич.

Наконец собака была посажена на цепь, калитка распахнулась и перед представителями законности и правопорядка предстал махонький, тщедушный мужичонка с невероятно задиристым выражением лица.

– Ну че ты? Че пуляешь-то? Думаешь, я в ответ пульнуть не могу? Я пошибче тебя стреляю, салага недоделанная!

– Вот, товарищ генерал, с какой публикой приходится работать! – едва сдерживал гнев участковый.

– Это кто тут генерал? – недоверчиво разглядывая двоих в штатском, проговорил Кузьмич.

– Вот кто! – указывая на спутников, повысил голос Дмитрий. – Вот это Вячеслав Иванович Грязнов, начальник Московского уголовного розыска, – по слогам отчеканивал парень. – А это – старший следователь Генеральной прокуратуры товарищ Турецкий. Вот они тебя, дурака, арестуют, отвезут на Лубянку, будешь там рассказывать, как ты пулять умеешь!

– Маня, ставь самовар! Лешка, дуй в подпол за самогоном! – крикнул через плечо коротышка. – Милости просим! – широко улыбнулся он московским гостям. – Вообще-то документики хотелось бы поглядеть, – добавил он, буравя Вячеслава маленькими, глубоко посаженными глазками.

Грязнов усмехнулся, ткнул в лицо мужичонке удостоверение.

– Пресвятая Богородица, какие гости! Маня, где ты? Заснула, че ли?

Тут же во дворе возникла высокая, дородная баба. Баба прошла в летнюю кухню, завозилась у плиты.

– А ваше удостовереньице, прошу прощения? – не унимался мужик, теперь уже буравя глазками Турецкого.

Александр не ответил. Он слушал, как за домом кто-то орудует не то топором, не то молотком.

В лесу раздавался топор дровосека…