здесь, говоришь, а сам...

- Не то состояние,- сказал Слава. - Вот тут ты, Борисыч, не прав. Пусть съездит. Старикам приятно будет, разговорятся... А что они могли сегодня сказать в их состоянии?

- Беру свои слова назад, - сказал я Володе. - Слава - мудрый человек. Но к нему все равно мы тебя не отпустим. Я правильно говорю, Константин Дмитриевич? - спросил я Меркулова.

- Правильно, правильно... - рассеянно ответил Костя.

Мы с Грязновым переглянулись, потом одновременно посмотрели на Костю. Вот кому сейчас достается! Вот кто попал между молотом начальства и наковальней общественного мнения! Принимает все удары на себя. Что бы мы смогли без него? А ничего! Впрочем, пока и с ним - тоже ничего...

- Еще раз, - сказал Костя. - Если соседи не видели Тягунова, значит, бывал он у нее - если бывал - достаточно редко. Я правильно говорю? С другой стороны - мы не знаем, была ли она в курсе того, чем он занимается. Могла и не знать...

- А как узнала - он ее пристрелил! - воскликнул Слава.

- Но что у них, кроме Чечни, могло быть общего? - спросил я. - Была любовницей, приезжала к нему домой, внезапно увидела его снайперское снаряжение... И все поняла?

- Просто увидела его фоторобот, - тихо сказал Володя.

- Фоторобот их газета еще когда напечатала, - вздохнул Костя. Конечно, если она его знала, то не могла не знать, с высокой вероятностью, чем он занимался.

- Сейчас пьесу сочиним! - подмигнул мне Слава. - Она знала, но слишком его любила. И взяла с него слово, что он больше не будет. А он, негодяй, принялся за старое... И она пообещала, что пойдет в органы и настучит. Здорово я придумал?

- Смех смехом, но похоже на то, - сказал я. - Вспомните, какой большой был перерыв между очередными убийствами.

- Ну да, и он разрывался между ней и желанием продолжать свое дело, не унимался Слава. - Ерунда, старик, сам видишь.

- Еще раз... - прикрыл глаза Костя. - Если он приехал к тому дому не случайно, то наверняка приехал к ней. Так?

- Нормальный посыл, - пожал я плечами. - И она не знала, чем он тут занимается. А парень интересный, представительный, настоящий мужчина, не то что сверстники...

- Подождите! - вдруг прервал меня Володя. - Так это мы сейчас выясним! И все станет на свои места!

- Что - выясним? - спросил Костя.

- Что могло быть между ними, - сказал Володя. - Толя Воронин оставил мне свой телефон. В том числе домашний.

Володя извлек из кармана визитку.

- Я могу... - Он взял трубку, повернув ко мне голову. - Я могу воспользоваться?

- У меня в конторе тебе не придется спрашивать разрешения, - хмыкнул Слава. - Валяй, старичок. Звони.

- Подожди... - прервал я Славу. - О чем ты собираешься его спрашивать? Об ее интимной жизни?

- Ну хоть встречалась с кем, - пожал плечами Костя. - Может, подружкам плакалась на чье-то невнимание, или, напротив, отбою не было.

- Пожалуй, вернее второе, - сказал я, рассматривая фотографию погибшей девушки. - Я бы приударил, честно говоря... Но на него это не похоже, понимаете? Не знаю почему, но не похоже. Вот сказали бы мне, что он однолюб, я бы поверил. Слишком сентиментален - вот что. Пришел к жене на премьеру. Здоровый, мужественный, жить бы да жить. Никакого фанатизма в глазах... Правда, застывшие какие-то.

- Когда-нибудь напишу диссертацию, - мечтательно сказал Слава. Сотрясение воздуха, как следствие отсутствия информации. Может, все-таки дадим ему позвонить? - сказал он. - Надо как-то убить время, пока не определимся с пальчиками. У меня на Петровке научно-технический отдел дымится! А мы тут вокруг да около: дала или не дала. И может, он ее за это застрелил, когда застал с другим.

Я вздохнул, переглянувшись с Костей. Слава, конечно, прав. Предполагать мы можем все, что угодно. Но до определенного предела. Факты нужны, факты...

- Извините, Анатолий Петрович, за поздний звонок, - сказал Володя. Это из Генпрокуратуры... Не хотелось бы вас лишний раз беспокоить вызовом, к тому же время не ждет. Именно так, вы правы, дело общее. Так вот, не было ли у Жени Клейменовой парня... Ну, скажем, жениха, работавшего в вашей редакции... Ничего не слышали? Но может, она с кем-то дружила, с какой-то девочкой, которая могла про это знать...

- Черт знает что! - не выдержал Слава. - Слушай, прекрати! Только-только умерла, а нам уже не терпится узнать ее интимные тайны.

- Как-как? - отмахнулся от него Володя, что-то быстро записывая. - Ее телефон... Спасибо. И простите нас еще раз. Просто время не терпит.

Он положил трубку и беспомощно посмотрел на нас.

- Я больше никому звонить не буду, - тихо, но твердо сказал он.

- Кисейная барышня, - сказал я. - Будешь - и еще как! Или ты хочешь, чтобы этим занялись мы? И мы сделаем это - и зам генерального прокурора, и следователи по особо важным делам. В следственной практике нет черновой работы. Вся светлая. И я не побрезгую поинтересоваться у незнакомой девочки про то, с кем встречалась ее погибшая подружка. Это профессия! Это наша работа!

На Володю было жалко смотреть. Покраснел, заморгал... А как я в его возрасте? Как все мы начинали? Только так, самая неблагодарная работа.

- Ну ты уж чересчур! - заявил Слава. - Какая девчонка скажет полдвенадцатого ночи, неизвестно кому... Я понимаю: кое-кому не терпится! Но признаем тот неоспоримый факт, что утро вечера мудренее. Вызовем ее на допрос. Дай мне повестку, мои парни съездят, вручат, раз уж до этого дошло...

- Ничего страшного, - сказал я. - Не будем откладывать на завтра то, что нужно сделать сегодня. Мы ищем убийцу ее подружки. Если спит, разбудим! Мы и так без конца разводим политесы где надо и где не надо. А убийца или убийцы не церемонятся... И выполняют работу ассенизаторов общества! Правда, не во всех случаях они правы: последний случай тому пример.

Я покосился на Костю. Сейчас он произнесет речь, состоящую из правильных слов и безоговорочных тезисов. Заклеймит и пригвоздит меня.

Но Костя молчал. Потом открыл рот, видя, как заинтересовалась его мнением присутствующая общественность, и изрек нечто странное, на него непохожее...

- Да, конечно, - сказал он. - Нас все время опережают. Наши процессуальные действия слишком громоздки и продолжительны. Но это потому, что мы играем по правовым нормам, а преступники по уголовным правилам. Мы догоняем и потому отстаем. А надо опережать. То есть искать там, где нас не ждут.

- И что из этого следует? - спросил я в наступившей тишине. - Не надо звонить? Нам, трем солидным, с положением, мужикам не следует звонить некой девчонке в полночь, чтобы выведать: не стояла ли она со свечкой, когда ее покойная подружка была со своим дружком?

- Опять ты не понял! - в сердцах воскликнул Слава. - Звонить! Обязательно, прямо сейчас! Но - не нам.

- А кому? - оторопело спросил я. - Володя не может, нам нельзя. Но время, время... Этот фактор разве нас не подводит?

И тут в кабинет вошла Лара, неся поднос с дымящимися чашками чая.

- А вот - чем не фактор! - сказал Слава, указав на нее. - Без привода и повестки... Только между нами, женщинами. Я правильно говорю? - подмигнул он мне.

В этом что-то было. Лара умела быть проникновенной. Уж это я знал по себе.

Она удивленно посмотрела на собравшихся. Пожала плечами и стала раздавать чашки и блюдца с баранками.

- Все замечательно! - сказал Слава. - Только одна маленькая просьба! Ларочка, не в службу, а в дружбу. Нам нужно позвонить одной девушке женским голосом. А то вдруг муж подойдет.

Мы рассмеялись.