Ладно. Идем дальше. Затем господа спасители поняли, что настало их время, и первым делом решили вбухать награбленные у народа деньги в контроль над СМИ. Они принялись скупать акции телеканала. Причем действовали через подставные фирмы, главным образом – через фирму «Сокол». Так?

– Так, – опять поддакнул Макс. – Только на «Сокол» у нас теперь ничего нет. Они нас раскусили и быстро успели свернуться. А эти господа умеют заметать следы. Концов теперь не найдешь.

– Возможно, ты и прав, – грустно согласился Денис. – Но за «Гималаи» мы взялись крепко. Так просто они от нас теперь не уйдут.

Зазвонил телефон.

Макс снял трубку:

– Да... «Кто», «кто», конь в пальто... Что?.. Сам ты Гейтс... Что?.. От Электроника слышу...

Он протянул трубку Денису и хмуро произнес:

– Тебя. Головач.

Денис усмехнулся и покачал головой: «Как дети, ей-богу».

– Сева, привет. Я тебя слушаю.

– Здорово, Денисыч. Принимай отчет, командир. В общем, дело было так. Шустик вышел из подъезда часов в восемь утра, но на работу не поехал. Сначала заехал в бар «Красные раки». Бар еще не открылся, но для нашего Шустика закрытых дверей, видимо, не существует. Там он перекусил и выпил две чашки кофе – я видел в окно. Затем двинул за город. Я – за ним, и заметь – безо всякого кофе. Минут через сорок приехали. Как думаешь куда?

– Не томи.

– В резиденцию нашего славного деда Мазая, любителя лаптей и деревянных ложек. Ты слушаешь?

– Слушаю, слушаю. Давай дальше.

– Пробыл он там около получаса. Вышел на негнущихся ногах. Весь такой жалкий, подавленный... Не гроза каменных джунглей и не бог журналисток, а маленький гоголевский чертенок.

– Давай без образов.

– Понял. Короче. Сел наш Зелек в машину, но сразу не поехал, сначала покурил. Видимо, решил успокоиться. Затем заметно приободрился и тронулся. По пути разговаривал по телефону...

– Не знал, что ты такой глазастый! – восхитился Денис.

– Цейссовская оптика, – самодовольно пояснил Сева. – Еще с войны осталась. Ладно. Короче, базарил наш Зелек по телефону, пока мы проезжали поселок, но у шоссе опять остановился. Тут я его немного обогнал и тоже встал. Вылез, покопался под крышкой капота. Стоял он довольно долго, а когда завелся и проехал мимо, на него жалко было смотреть. Такое ощущение, что человек отравился. Весь бледный, скрюченный, вцепился руками в руль и что-то шепчет, вроде как – бредит. Оттуда он прямиком двинул на работу. Пока все. Есть какие-нибудь мысли по поводу услышанного?

– Так-так, – усмехнулся Денис. – Видимо, для нашего маленького Зелека наступил час расплаты.

– Ты о чем? – не понял Голованов.

– Помнишь кусок записи беседы Доли Гординой и Мазая?

– Конечно.

– Она ведь наверняка сообщила Мазаю, какими деньгами крутит Шустов. О том же рассказывал Филе и стукач, которого завалили возле вокзала. Тогда Шустову удалось откупиться какой-то мелочью. Но теперь, я так думаю, Мазай пронюхал, что Шустову скоро придет конец, и решил – пока не поздно – срубить с Зелека все обещанные деньги.

– То-то он такой грустный выходил...

– Да. Видать, разговор был не из легких. Теперь от Шустова можно ожидать всего, что угодно.

– В смысле – нет зверя опасней, чем раненый шакал?

– Ага. Он загнан в угол. До последнего он биться, конечно, не будет – не такого ранга зверь, но крови нам напоследок попортить может. Так что гляди в оба.

– Как скажешь, командир.

– Ну тогда все. Конец связи.

Денис положил трубку на рычаг. Задумчиво посмотрел на Макса и сказал: «Н-да».

Шустов сидел в офисе радиостанции до часу дня. Все это время Сева Голованов прилежно дежурил на другой стороне улицы, не позволяя себе даже почитать газетку.

Ровно в час Зелек Александрович сошел по ступенькам крыльца и залез в припаркованную рядом со зданием «ауди».

– Вот мы и зашевелились, – с удовлетворением констатировал Сева, заводя мотор.

Двинулся Шустов уже известным Голованову маршрутом – прямиком к бару «Красные раки».

– Что такое? – усмехнулся Сева. – Кажется, мы захотели покушать? Понимаю. Я, когда нервничаю, готов мамонта сожрать. Так, а это еще что за новости?

Уже третий раз за последние десять минут на глаза ему попался новенький «форд» с затемненными стеклами.

– Ты что, брат, тоже следишь? – спросил Сева, глядя в зеркало заднего вида. – Интересно знать за кем? За мной или за нашим Шустиком? Ах, Шустик, Шустик, ты у нас мастер преподносить сюрпризы.

Остановившись возле бара, Шустов вылез из машины не сразу. Сначала он кому-то позвонил. Сева хорошо это видел в полевой цейссовский бинокль. Говорил Шустов спокойно и уверенно – вроде как отдавал указания.

– Ага, – констатировал Голованов. – Значит, мы все-таки сумели взять себя в руки? Молодцом, молодцом...

Тем временем Шустов вылез из машины и зашел в бар.

Сева, мгновение поколебавшись, последовал за ним.

Народу в баре было полно. Многочисленные буржуа средней руки поглощали свои бизнес-ланчи, просматривая газеты и тихо обсуждая события первой половины дня.

Сева занял место за крайним столиком. Отсюда прекрасно просматривался столик, за которым сидел Шустов.

«Что-то уж больно у вас, Зелек Александрович, замученный вид, – подумал Сева, глядя краем глаза на своего клиента. – Не очень-то вы похожи на хозяина жизни».

– Ваш кофе, – обратился к Севе официант.

Поставив на стол кофе, он улыбнулся.

– Чего-нибудь покушать?

– Спасибо. Я пока полистаю меню, если вы не против.

Официант кивнул и повернулся, чтобы уйти.

Внезапно Голованов вспомнил, что с утра у него во рту не было и маковой росинки.

– Хотя знаете что... – окликнул он официанта. Тот обернулся. – Тащите-ка мне ваш бизнес-ланч. И еще стакан минералки. Только похолоднее. И чтоб газа побольше.

Официант кивнул и удалился. Сева продолжил наблюдение.

Перед Шустовым стояла тарелка с дымящимся супом, однако он к ней даже не притронулся. Сидел, курил и задумчиво глядел в окно.

Сева проследил за его взглядом и озадаченно поскреб в затылке. Из окна была видна улица, пересекающая ту, на которой находился бар «Красные раки». К обочине дороги был припаркован «форд» с затемненными стеклами. Тот самый. С улицы его было не видно, однако отсюда он был виден как на ладони.

Непонятно было, смотрит ли Шустов на этот «форд» или просто предается меланхолическим размышлениям.

Пока Зелек Александрович пребывал в глубокой задумчивости, сигарета его прогорела и столбик серого пепла упал на скатерть. Возле столика мгновенно нарисовался официант.

– Вот черт! – в сердцах проговорил Шустов, глядя на черное пятно посреди скатерти.

Сева понял это по движению губ Зелека Александровича. Затем Шустова заслонила спина официанта. После коротких переговоров официант удалился, сжимая в руке зеленую купюру. На губах его играла