Мазай аккуратно поставил чашку с чаем на стол и уставился на Шустова:

– Я чего-то недодул, Зелек. Ты что, кинуть меня собрался? И компаньонов уже для этого дела подыскал? Ну-ка колись, мил-человек, под чью «крышу» нырнуть решил?

– Да никуда я не ныряю! – в сердцах сказал Шустов. – Просто во всем нужно знать меру. Я же тебе не дойная корова. Ты вот по утрам чай с бубликами пьешь, я тоже хочу свою чашку кофе и бутерброд с маслом на столе иметь.

Мазай усмехнулся и покачал головой:

– Ловко поганку заворачиваешь. Только со мной этот фокус не пройдет. Гордина рассказала мне, сколько ты реально с «Гималаев» поимел. Там счет на миллионы.

– Это Гордина тебе сказала? – Зелек Александрович фыркнул. – Да что она знала, эта Гордина.

– Ты меня на понт не бери. Гордина правду говорила, раз она с этим к прокурору идти собиралась. Короче, или ты, жидовская морда, будешь делиться, или я приму меры к тому, чтобы ты жрал свою мацу в тюремной камере. Вприкуску с помоями.

Шустов вскочил со стула, опрокинув чашку с чаем на стол. По белой скатерти поползло большое темное пятно.

– Сядь, – коротко сказал Мазай.

На веранде откуда ни возьмись появился мускулистый телохранитель, тот, что открывал Шустову ворота.

– Я сказал, сядь! – рявкнул Мазай и ударил ладонью по столу.

Шустов нехотя подчинился.

– Вот это другое дело, – вновь улыбнулся Мазай. – Я не знаю, как там у вас в Америке дела делаются...

– В Германии, – хмуро поправил Шустов.

– Что? – не понял Мазай.

– В Германии, а не в Америке, – тихо повторил Шустов.

Мазай повернулся к телохранителю.

– Слыхал? – Снова посмотрел на Шустова и гнусаво передразнил: – «В Германии». Да мне один хрен – хоть Германия, хоть Дерьмания. Но чтоб бабки были.

– Сколько? – выдавил из себя Шустов.

– Я думаю, «лимона» хватит. Пока. А там уже я разберусь – доить тебя еще или дать нагулять жирок. Усек?

Шустов молчал.

– Я спрашиваю: усек?

– Усек, усек.

– Вот и молодец. Сроку тебе три дня.

Мазай посмотрел на пятно, расползшееся на скатерти, и, словно только что его заметил, всплеснул руками:

– Ай-яй-яй, Зелек Александрович! Это ж надо быть таким неаккуратным. Ну ничего, не расстраивайся. Чаек еще не остыл. Я тебе сейчас новый налью.

– Спасибо, – вежливо сказал Шустов. – Только что-то расхотелось.

– Как – расхотелось? Что, и бубликов моих не попробуешь?

– Спасибо, я сыт.

– Многое теряешь, Зелек Александрович. Это тебе не магазинное говно, бублики свежие – прямо из печи. Мне тут одна старушка деревенская поставляет. Пальчики оближешь!

– Спасибо, я уже облизал.

Мазай вновь рассмеялся:

– Облизал, говоришь? Ха-ха! Ну да дело хозяйское. В таком случае, друг мой Зелек, не смею тебя больше задерживать. Передавай мой горячий привет всей еврейской диаспоре! Ха-ха!

Шустов встал из-за стола, буркнул «до встречи» и, не оглядываясь, направился к воротам, где его уже поджидал мускулистый охранник.

Лязгнул замок, и Зелек Александрович оказался на улице.

Он забрался в машину и, прежде чем поворачивать ключ зажигания, достал из кармана сигареты, вытряхнул одну из пачки, вставил в рот и закурил.

«Так, – подумал он. – Главное – успокоиться». Он вытянул правую ладонь и посмотрел на пальцы. Они мелко подрагивали.

«Главное – успокоиться», – повторил про себя Шустов, закрыл глаза и медленно досчитал до десяти. Волнение и ярость не прошли, но дрожи в пальцах поубавилось.

«И что теперь? – подумал Шустов. – Взорвать этого подонка вместе с его поганой избушкой?» Зелек Александрович медленно покачал головой. «Нет, не пойдет. Я после этого не проживу и дня». Он усмехнулся: «Надо же, „крышу“ он мне обеспечивает. Ах ты лживый подонок. Никакой от тебя помощи. Все приходится делать своими руками... Ну да ладно. Мы еще посмотрим, кто кого. Куда теперь?.. К Крысину. Полковник не захочет делиться с этим уголовным дерьмом. Вот пусть с ним и разберется. Своими методами».

Зелек Александрович злорадно усмехнулся, представив себе поганую чухонскую рожу Мазая, украшенную синяками и кровоподтеками. Руки связаны за спиной. Вокруг – серые влажные стены лубянского подвала.

Шустов окончательно успокоился и завел мотор.

Но не успел он отъехать и на двадцать метров, как зазвонил телефон.

Шустов достал трубку:

– Да.

– Зелек, дорогой, – раздался в трубке мерзкий голос Мазая, – ты себя не очень хорошо вел. Но я решил тебя простить.

– Большое спасибо, – с усмешкой проговорил в трубку Шустов.

– Не благодари. Это я не за какие-то твои заслуги, а просто потому что я сегодня добрый.

– Очень рад, – повторил Шустов тем же тоном.

– А поскольку у меня хорошее настроение, я хочу, чтобы оно и у тебя было хорошее.

– А ты знаешь способ мне его поднять? – поинтересовался Зелек Александрович.

– Знаю, дорогой, знаю. Ты давно не виделся со своей Леной?

Шустов насторожился:

– А что?

– А то, дорогой мой, что, если захочешь узнать, где ее можно найти, позвони мне, и я тебе скажу. Ну пока.

– Подожди! – рявкнул в трубку Шустов. – Где она?

– А, заинтересовался, – радостно сказал Мазай. – Я так и знал, что заинтересуешься. Помнишь парня, который навесил Леонидову «жучка» в «Красных раках»?

– Ну помню.

– Так вот, твоя зазноба у него. – Мазай хихикнул. – Между прочим, минувшей ночью она была там же.

Шустов сжал трубку так, что побелели пальцы.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, дорогой, знаю. Работа у меня такая – все про всех знать. Этот парень завалил двух моих бойцов. Я хотел выпустить ему кишки, но подумал, что тебе приятно это будет сделать самому. Я угадал?

Шустов нахмурился. На скулах у него заиграли желваки. Губы побледнели и задрожали от глухой ярости.

– Говори адрес, – хрипло сказал он.

– Записывай. Хотя, я думаю, ты и так его запомнишь. Кстати, запиши заодно и телефон. Вдруг надумаешь позвонить и проверить.