Когда Лена зашла в кабак, Шустов был уже там. Он сидел за столиком, читал газету и время от времени тревожно поглядывал на дверь. Что он мог там увидеть – непонятно, Лена прекрасно знала, что Зелек близорук.

Был у большого человека Зелека Шустова такой недостаток, даже лучше сказать – такая странность: он ни за что не соглашался носить очки, считая, что они старят его сразу лет на десять. Довольно глупо было слышать это от солидного богатого мужчины, которому перевалило за полтинник. Но в конце концов кто из нас без странностей? Зелек отчаянно молодился, он носил короткие молодежные прически, одевался либо в яркие тенниски, либо в стильные костюмы, подчеркивающие его по-юношески стройную фигуру (которой он, кстати говоря, очень гордился).

«Я не хочу, чтоб окружающие принимали меня за твоего папу», – говорил он Лене.

Лена подошла к столику и положила ладонь на седой затылок Шустова. Он вздрогнул, оторвал глаза от газеты и быстро поднял их на Озерову.

– Ну здравствуй, золотце.

Шустов встал, пододвинул Лене стул и, лишь когда она уселась, позволил себе снова сесть.

– Ну рассказывай, что там у тебя произошло.

Голос у Зелека был твердый и спокойный. Взгляд – открытый и чуть-чуть насмешливый.

«Разве человек, у которого такой голос и такой взгляд, может быть преступником?» – подумала Лена. А вслух сказала:

– Я хочу поговорить о Доли.

Зелек кивнул:

– Что ж, давай поговорим. Я думал, что эта тема давно себя исчерпала, но, видимо, я ошибся...

Он сделал паузу и многозначительно посмотрел на Лену. Та не отвела взгляд, как это бывало обычно.

– Ты что-то хотела мне сообщить, так? – продолжил Зелек.

– Так. Помнишь, месяца три назад Доли затеяла у себя в квартире ремонт? – спросила Лена.

Шустов пожал плечами:

– Я таких подробностей не запоминаю.

– Неважно. Главное, что несколько дней – пока в ее квартире перестилали паркет – Доли жила у меня.

Скучающее выражение покинуло смуглое лицо Шустова. Он с тревожным интересом взглянул на Лену и сказал:

– Ну.

– Я ложусь спать рано, ты знаешь, – продолжила Лена. – А Доли – сова. Она привыкла работать по ночам...

К столику подошел официант:

– Желаете чего-нибудь, Зелек Александрович?

Шустов поморщился. А Лена улыбнулась официанту и сказала:

– Принеси-ка нам коньячку с лимоном. Ну и чего-нибудь легкого.

Официант кивнул и удалился.

– Так что там с Доли? – нетерпеливо спросил Шустов. – Чем она занималась по ночам.

– Каждый вечер она садилась за компьютер, вставляла дискету, раскрывала какой-то текст и начинала его править. Когда я подходила к ее столу, Доли как бы невзначай сворачивала текст. Мне удалось увидеть только одно слово в заголовке.

– Что за слово? – коротко спросил Зелек.

– «Заявление», – сказала Лена тихим, заговорщицким голосом (так учил ее Филя).

Шустов нервно повел плечами и усмехнулся.

– Ну и что? Что странного в том, что человек сидит вечером за компьютером и пишет заявление? Тем более когда этот человек – журналист? А что, – Шустов хмыкнул, – это вполне могло быть название какой- нибудь статьи. К примеру, «Негры Зимбабве заявили о своих правах». Или «Заявление, не подлежащее рассмотрению». Что-нибудь в этом роде.

Взгляд Шустова стал жестким.

– Ты только за этим позвала меня?

– Ну, во-первых, позвал меня сюда ты. А во-вторых, я что, похожа на идиотку?

Лена обиженно надула губки. Шустов примирительно положил свою ладонь на Ленину и сказал:

– Золотце, прости, если я был слишком груб, но ведь ты должна понимать: я человек занятой, у меня куча важных дел, часть из которых я вынужден был отменить ради встречи с тобой... Понимаешь?

Лена ядовито усмехнулась и произнесла сладчайшим голосом:

– Какая жертва! На том свете тебе это, безусловно, зачтется.

– Иронизируешь? – грустно сказал Шустов. – Да. Ты всегда была такой. Может быть, за это я тебя и полюбил.

Лена вырвала свою ладонь из руки Зелека.

– Хватит юродствовать! – громко произнесла она. – Ты прекрасно понимаешь, что раз я тебя оторвала в разгаре дня от работы, значит, у меня была на то веская причина. Или ты спутал меня с кем-нибудь из твоих истеричных дурочек?

– Тише, тише, – недовольно сказал Зелек и огляделся по сторонам. – На нас люди смотрят.

– Какие люди? – фыркнула Лена. – Кроме нас, здесь почти никого нет.

– «Почти», – повторил Шустов, – это не то же самое, что «абсолютно». Ладно. Рассказывай, что там у тебя произошло. Я постараюсь больше не перебивать.

– Ваш заказ!

Официант поставил на стол графинчик с коньяком, две изящные рюмочки, блюдечко с тонко нарезанным лимоном и кое-какую закуску.

– Приятного аппетита! – улыбнулся официант.

Когда он ушел, Зелек взял графинчик и разлил коньяк по рюмкам:

– Твое здоровье.

Зелек чокнулся своей рюмкой о рюмку Лены, стоящую на столе, и плеснул коньяк в рот. Заел лимоном.

Лена чуть-чуть пригубила из своей рюмки.

– Ну, – Зелек потер ладони, – теперь можно и продолжать.

Лена кивнула.

– Ты прав. Я продолжу. Вчера вечером я работала на компьютере и случайно наткнулась на файл... на неизвестный мне файл. Он назывался «Гималаи».

Шустов насторожился.

– Само собой, я попыталась его открыть, – продолжила Лена, – но у меня ничего не вышло.

– Почему?

– Потому что файл был защищен паролем.

– Интересная информация, – с видимым облегчением сказал Шустов.

Он вновь наполнил рюмки.

– За конспирацию! – провозгласил Шустов.

Они чокнулись и выпили.

– Это еще не конец истории, – сообщила Лена, лизнув лимон.

– Как? – Вилка с салатом замерла в руке у Шустова. – Ты еще что-то нашла?

Лена кивнула:

– Ты помнишь Женю Кириллова? Он работал у нас дизайнером, пока ты его не уволил.