интересов государственной политики, может, ничего порочащего тут и нет, но существует ведь и общественное мнение, которое и по сей день, фигурально выражаясь, «не подает руки» тем, кто был замечен в сотрудничестве, к примеру, с комиссией сенатора Маккарти или с ведомством Джона Эдгара Гувера. Этические соображения в правовых государствах значат, как правило, гораздо больше, нежели в тех, что находятся в начале пути от развитого социализма к дикому капитализму. И значит, имеется надежда, что вопли погибших достигнут ушей ныне живущих.

Турецкий не считал себя кровожадным человеком, но ему очень хотелось увидеть поверженной, низринутой в пыль у ног личность гада, не имеющего никакого отношения к благородному классу рептилий. Это вторая задача.

В этой связи, разумеется, придется, конечно, обращаться в ФБР, где находятся в архиве, если не уничтожены, следственные материалы об убийствах Бруткова и Красновского. И если подойти к делу разумно, то никакие аргументы о работе Красновского в секретной лаборатории Романа Штейна не пройдут: об этом и речи нет в тех фрагментах мемуаров, оригинал которых и копии везет с собой в сумке Турецкий. А на нет – какие еще вопросы? Никто также не будет вспоминать и женщину, послужившую в определенной степени причиной разрыва между двумя учеными, после которого каждый, как мог, проторил свой собственный путь в вечность. Женщина? Какая женщина? Ее роли в этой истории не коснется ни одно наглое стило борзописца...

А вот другая женщина – Кэт Вильсон – самой судьбой призвана убедить ФБР передать в ее руки материалы расследований и выжать из последних хоть какие-то крупицы истины. Если эти крупицы не растоптаны грубым сапогом политических реалий. Попытка – не пытка, говаривал Лаврентий, может, что-то еще и сохранилось.

Но в принципе самый сильный удар должен был нанести прямо-таки огромный, на три с половиной газетных разворота, материал, иллюстрированный фотографиями Вадима разных лет и фрагментами переписки господина Михайлова: документ! – куда против него?

Турецкий несколько раз, так и этак, рассматривал публикацию, в глубине души признавал мастерство Леонтия Натановича и его коллег, сумевших составить очень интересную мозаику. Свою роль в этом деле Турецкий скромно отодвигал в сторону, ибо его инициатива тут никак не должна была обозначаться. Дело исключительно общественное! Более того, Генеральной прокуратуре журналисты тактично указывают на то, что расследование преступлений могло бы идти и более быстрыми темпами, к тому есть все основания.

Ну раз уже публика настаивает! Конечно, государство, и никто другой, в первую очередь обязано стоять на стороне интересов и чести своих граждан. А что, разве в Америке иначе? Хороший вопрос!

И вот уже теперь, имея в руках синицу – пока не до журавлей! – можно совершать вояж в Вашингтон.

Мисс Джеми Эванс может оказать помощь в случае возникновения каких-либо трений с Федеральным бюро расследований. Она имеет право высказать недовольство теми или иными действиями ЦРУ. Но делать она этого не будет. Не надо. Достаточно того, что станет ей известно из преамбулы «мистера Костьи» и документально подтвержденной информации пока еще старшего советника юстиции. А все остальное?..

Есть же в конце-то концов и Божий суд! И суд человеческий! Почему абсолютно все должно быть в ведении государства?

Но вот двоим из этой скверной компании, которым в высшей степени наплевать на все божеские и человеческие осуждения, но очень неприятно иметь дело с государственным обвинителем – Турецкий имел в виду двух «эсэсовцев» – Скобеля и Сахно, – этой парочке необходимо сделать козью морду. Как это произойдет? Да ведь на них же наверняка имеется гора компромата. Вот и пусть институтская благородная публика, охваченная единым порывом утверждения справедливости, откроет наконец рот. Не все же им бояться какого-то агента ЦРУ!

Планы, планы!..

И во всех, заметил Турецкий, так или иначе присутствуют женщины. И не как сопутствующий фактор, а как организующий и направляющий. Какие знакомые слова! Как много их было развешано по фасадам домов, и в праздники, и в будни. И как мало на них обращали внимание. А ведь всего и нужно-то было заменить одно слово в начале фразы на другое – чуть длиннее, и мы все давно уже оказались бы если не в коммунизме, то в самом развитом капитализме – это точно. Замени «партию» «женщиной», и вся недолга...

Турецкий размечтался. Он уже представил себе свой новый мундир. Если, разумеется, генерал не соврал, на что все они порядочные мастера. Да вот, кстати, и кругленькая дата прокуратуры приближается – в начале будущего года. Вполне возможно, что теперь уж не забудут. Правда, гораздо больше согрело бы душу индивидуальное представление. Но этого от них не дождешься! А в общей толпе – как-то не очень серьезно. Что-то вроде медали «800-летия Москвы», которую вручали всем, кто жил в городе не менее пятнадцати лет. Заслуга!

Но вот в связи с идеей широкого погона надо будет сделать из Нью-Йорка звонок в Петербург и сообщить одной серьезной главной редакторше, ну, во-первых, откуда звонок, а во-вторых, что именно ее немалыми трудами и решительностью на плечи одного старшего следователя должны свалиться генеральские погоны. Это наверняка будет и неожиданно, и приятно.

И это тоже будет правильно, потому что во всех наших бедах и успехах в конечном счете «виновна» прежде всего женщина. И когда ты намерен узнать причину своего поражения или, не дай бог, блистательной победы, следуй совету мудрых в этом отношении французов: cherchez la famme – ищите женщину!