Весь боевой задор моментально покинул Зою Редькину, едва она услышала, как открывается дверь квартиры Петра Брониславовича. А уж когда на пороге появилась Галина Гавриловна и поздоровалась с ней, Зоя окончательно растерялась и струсила. Но назад дороги не было. Тайник нужно было забрать непременно. И выполнить задание получше, чем это сделал бы так называемый детектив Мыльченко.
– Так, – тем временем проговорила Галина Гавриловна, присматриваясь к Зое. – Ты, девочка, кажется, из Петрушиного класса. Зоя, эта…
– Редькина моя фамилия, – постаралась как можно тверже сказать Зоя и сразу же приступила к осмотру, для чего встала на цыпочки и заглянула в квартиру. – Мне можно войти?
– Входи, Зоенька. – Галина Гавриловна, не выпуская из рук половую тряпку, пропустила Зою в квартиру. – Только если ты к Петру Брониславовичу пришла, то его нет дома.
Зоя растерялась. Но потом все равно решила зайти. Раз последить за тем, как отнимается еда, не получится, то нужно просто изъять тайник! Изъять любой ценой! Скомандовав себе это мысленно, Зоя набралась решимости и заявила:
– Ну, так давайте, я его подожду. Мне очень надо.
Галина Гавриловна радушно улыбнулась, бросила тряпку в таз и пригласила Зою пройти на кухню.
– Раз надо, жди, конечно. А я тебя сейчас чаем напою. У меня как раз пирожки с мясом и беляши.
Но Зоя отказалась идти на кухню.
– А можно, я в комнате посижу? – сказала она и даже сделала шаг по направлению к комнате, в которой уже увидела свое родное пианино.
– Ну… – растерялась Галина Гавриловна. – Можно. Но только я там полы мою.
– Ничего-ничего! – крикнула Зоя и ринулась в комнату, на ходу скидывая ботинки. – Я очень люблю сидеть там, где полы моют! А хотите, вы идите на кухню чай пейте, а я тут вам одна помою полы. А потом просто так посижу в этой комнате.
Галина Гавриловна удивленно посмотрела на Зою.
– Зачем, Зоя?
– Я это… одиночество люблю! – заявила Зоя, радуясь своей находчивости. – Вот.
– Ну, если тебе мое общество не очень приятно… – начала Галина Гавриловна, но Зоя тут же ее перебила.
– Нет, мне приятно! – заверещала она Галине Гавриловне, которая никак не хотела уйти из комнаты и дать ей возможность покопаться в заветном тайничке. – Но только там, на кухне. А здесь неприятно… То есть не знаю…
Галина Гавриловна подошла к Зое поближе и заботливо потрогала ей лоб.
– Зоя, а у тебя случайно температуры нет? Ты себя хорошо чувствуешь?
Зоя Редькина засуетилась и задергалась, изображая, что с ней все в порядке.
– Нет, – заявила она, не спуская глаз с пианино, – у меня вполне здоровый, но одинокий вид. Потому что мне надо одной…
Галина Гавриловна с пониманием закивала и усадила Зою рядом с собой на диван.
– Понимаю. Проблемы подростков. Одиночество. Читал Петр такие брошюрки. Все ясно, моя хорошая Зоя. Тебе не с кем пообщаться. И ты очень правильно сделала, что пришла к своему классному руководителю. Комплексы мешают тебе сказать правду. И ты…
– Мне – нет. Мне не комплексы мешают. – Зоя мучилась и уже чуть не плакала.
«Неужели я не смогу даже такую малость сделать – проникнуть в собственный тайник! – с тоской думала она, подсаживаясь к пианино все ближе и ближе. – И прав Мыльченко, когда говорит, что он выдающийся во всем. А я, я…»
Антон вел наружное наблюдение. Но ничего не происходило. Его уже давно согнали со своего законного места бабки, проводящие свою жизнь возле подъезда. И он бродил по двору, стараясь не упускать из виду входную дверь и окна квартиры Петра Брониславовича. Начинало темнеть. Дул холодный ветер, нес колючий снег на деревья, которые уже неделю назад были готовы раскрыть листики навстречу весне.
И вдруг Антон увидел, что классный руководитель движется по направлению к своему дому.
«Ну надо же! – подумал Антоша, осмотрительно прячась за кустик. – Редькина его в квартире пасет, а он, оказывается, до позднего вечера по улицам шлындает! Да кто ж захочет возвращаться в дом, где ему не рады?»
Как обычно в последнее время, Петр Брониславович был меланхоличным и рассеянным. Он шел вдоль деревьев (лип, как определил наблюдательный детектив Антон), срывал с веток набухшие почки, часть ел, а часть ссыпал в карман.
«Ну вот и все. – От волнения Антоша уселся прямо на землю. – Почками питается. На подножный корм перешел. Доконала его Галина. И деньги уже отбирает, раз бедный Петр Брониславович даже хот-дог, даже сырок или булочку себе не может купить!»
Раздался звонок в дверь, и Галина Гавриловна ушла открывать, наконец-то оставив Зою одну. Не теряя времени та бросилась к своему пианино, смахнула с него кружевную салфетку и вазочку, после чего открыла верхнюю крышку и просунула руку внутрь.
Пока Петр Брониславович снимал куртку, жена успела ему шепнуть, что заявилась к нему ученица, и какая-то странноватая…
– Зоенька! – входя в комнату, произнес Петр Брониславович. – Что, на пианинке на своем пришла поиграть?
Зоя тут же отскочила от инструмента, захлопнула крышку и плюхнулась на диван.
– Ах! – всплеснула руками Галина Гавриловна, которая не помнила, у кого именно из учеников мужа было приобретено фортепиано. – Как же я сразу-то не сообразила!
И она вместе с Петром Брониславовичем бросилась усаживать Зою за инструмент и просить: «Зоенька, сыграй нам что-нибудь, пожалуйста! А мы послушаем!»
– Ты же соскучилась, мы понимаем! – говорил Петр Брониславович, делая вертящийся стульчик, на который усадили Зою, повыше. – Ну, играй, не стесняйся! Я же вижу, что у тебя руки к пианино так и тянутся!
– Исполни что-нибудь! Это так приятно, когда детишки музыкальные произведения исполняют! – добавила Галина Гавриловна.
Но Зоя упорно не хотела ничего исполнять. Она изо всех сил рвалась из рук Петра Брониславовича и его супруги. А они, думая, что девочка просто стесняется, настойчиво усаживали ее за фортепиано и даже совали в руки какие-то ноты.
– Нет! – кричала Зоя. – Не хочу я играть! Не хочу, не хочу, не хочу!
– А что ты хочешь? – удивился Петр Брониславович.
– Не приставай, – проговорила Галина Гавриловна, убегая из комнаты. – Видишь, ребенок перенервничал. Я сейчас принесу успокоительных капель!
– Если для меня, то не надо! – воскликнула Зоя. – Пустите меня лучше в пианино!
– В пианино? Зачем? – быстро вернувшаяся Галина Гавриловна выронила пузырек из рук. В воздухе запахло нервными ландышами.
– Мне надо достать доказательство! – взмолилась Зоя. – Что один «нанаец» мне подарил открытку…
Услышав слово «открытку», Галина Гавриловна улыбнулась и сказала:
– Зоя, открою тебе одну тайну.
При этих словах Зоя Редькина вытянула шею, широко раскрыла глаза и замерла…
– Я раньше собирала открытки, – тем временем продолжала Галина Гавриловна. – У меня их целый портфель. Там и котята, и виды Парижа, и эскимосы, и нанайцы, наверно, тоже есть. Ты посмотри, Зоенька. Выберешь открытки, какие тебе понравятся. С детства собирала.
С этими словами Галина Гавриловна вытащила из шкафа фиолетовый портфель и раскрыла его. И тут Зоя увидела, как Петр Брониславович надул губы и обиженным голосом проговорил:
– Ага, Галиночка, а мне тайну? Ведь ты эти открытки никогда мне не показывала…
– Ой, а я думала, что тебе неинтересно, – удивилась Галина, захлопывая портфель.
Петр Брониславович надулся еще больше:
