гляну, в натуре!

Игорь, стиснув зубы и сжав до онемения правую руку в кулак, решил теперь молчать до конца. Снова во всем теле всколыхнулась боль - в потерянном мизинце, в животе, раскалывалась и голова. В глаза будто песок попал, хорошо, что слез за очками не видно. Карим оставил его на время, занялся едой. Подналегли на закуску и шакал с шакалихой.

Вдруг из открытого окна донеслись гудки машины. Так быстро?! Было четверть седьмого. Старуха, по знаку горца, шустро метнулась во двор. Сердце у Игоря стукнуло, подскочило к горлу. Он хотел удержаться, не оборачиваться, но тело против воли перекрутилось, развернулось к двери.

Лицо вбежавшего Вадима сияло. В руке он держал бумажный сверток с тесемочкой крест-накрест. Поэт, на ходу торкнув опять Игоря в плечо, подскочил к шефу, отдал пакет. Тот взял столовый нож, поддел капроновую перевязку, развернул обертку.

- Э! Гаварил - савсэм бэдный, а жэна за нэго валютай платит.

Игорь вскочил, оторопело уставился: среди российских радужных бумажек выделялась пачечка бледно- зеленых дойч-марок.

- Фью-ю-ю! - присвистнула Лора, глаза ее сузились. Она алчно глянула на Игоря. - Вот теперь мы его подоим всерьез!

Игорь еще не понимая, тупо смотрел на нее.

VIII

Зоя сломалась, поддалась истерике - рыдала, каталась по полу, била кулаками по ковру, сама себя припечатывала:

- Овца! Овца безмозглая!

Что? Что теперь? Куда? Она вгорячах хотела было бежать ловить подлую цыганку... Потом решила: всё - в милицию... А может, быстренько 'Горизонт' цветной или красавец 'Полюс' продать? Да кто ж теперь - уж половина пятого купит? Рынок уже затих - на улице покупателя ловить?.. Ох, уже ведь половина пятого!..

И вдруг Зоя успокоилась. Села на оставшемся своем последнем синтетическом ковре, вытянула свои бедные разбухшие ноженьки, вытерла кулаками слезы, сморкнулась в платочек, еще пару раз всхлипнула. Решено! В подсознании эта подсказка пульсировала уже целый день. Зоя стряхнула с себя слюнтяйство, поднялась, сняла трубку телефона! Боже! В трубке - студень тишины: опять барахлит. Она швырнула трубку, подскочила к серванту: чуть припудрилась, чуть духами мазнула. По-солдатски споро переоделась в привычные юбку и кофту. Схватила сумочку, проверила, есть ли талоны, деньги в кошельке. Выкупные тысячи сунула пока в сервант. Уже от двери, от порога, охнув, метнулась назад, вынула из морозилки целлофановый сверточек, прихватила и письмо Игоря. Не доверяя лифту, бегом пересчитала ступеньки с пятого этажа, рысью помчалась на остановку.

На звонок - длинный, настойчивый - дверь приоткрыла старушка, сухонькая, с голубыми сединами. Зоя в недоумении даже отступила, сверила номер квартиры, но тут же, узнав глаза, догадалась - бабушка-полька.

- Здравствуйте. Мне - Арину.

Бабуся, недоверчиво вглядываясь во взволнованную гостью, неодобрительно покачала головой.

- Ах, как не вовремя, как не вовремя - уж простите меня, сударыня. Ариночка - в ванной. Только-только воду напустила...

- Мне очень, очень надо, я подожду, - зачастила Зоя и, для напора, добавила: - Я подруга Арины - Зоя. Мы с ней вместе в общежитии жили, в институте. Разве она вам не рассказывала?

Старушка, как бы припоминая, как бы заглядывая в глубь времени, в свою память, закивала медленно головой, сняла цепочку, впустила. И тут же из глубины квартиры раздался детский плач.

- Сейчас, Полюшка, сейчас, милая! - сделала стойку бабуля и показала рукой Зое. - Проходите, сударыня, проходите вон туда.

Но Зоя, вместо того чтобы чинно пройти в комнату, скинула туфли и на цыпочках прокралась по коридору. В ванной плескалась вода. Арина шлепала по ней ладошкой или губкой и тихонечко мурлыкала- напевала что-то беззаботное вроде: 'Любовь нечаянно нагрянет...' Зоя тихо постучала.

- Ну бабушка! - капризно захныкала Арина. - Дай мне спокойно помыться, я вся - в пене. Что там у тебя?

- Арина! - окликнула хрипло Зоя и еще раз постучала. - Открой. Очень срочное дело.

- Кто это? Кто?

Слышно было, как Арина встает, выбирается из ванны, снимает халат с крючка на двери. Зоя отступила на шаг, дала себя увидеть встревоженному глазу бывшей подруги - та выгладывала сквозь узкую щель, словно боялась увидеть грабителя. Наконец, отпустила дверь.

- Зоя... Михайловна?!

Зоя не стала терять времени. Тесня Арину обратно, шагнула вслед, в парной закуток, прикрыла дверь, щелкнула шпингалетом.

- Арина, с Игорем - беда!

Арина, уже уравновесившись, присела на край розовой ванны, поправила еще сухие волосы, усмехнулась раздраженно.

- Не надо мне ваших проблем. Я вроде уже сказала: сама разбирайся со своим мужем. Са-ма! Я-то при чем?.. Или ты спектакли разыгрываешь, сцены ревности?

Она в сердцах схватила плавающую в пене розовую губку, отжала, швырнула на край ванны. Полы незавязанного халата разошлись. Зоя невольно окинула взглядом ее мокрое, розовое, чуть худоватое тело - грудки с аккуратными сосками, подтянутый живот, полные в бедрах, но узкие и изящные в голенях ноги... Да-а, красива, ничего не скажешь. И халатик, махровый, розовый, здорово ей идет... И тут же - в мелкий противовес - злорадное: а в ванной кавардак, вон на раковине желтые потеки... Резко мотнула головой, отгоняя ненужное.

- Арина, ты ж понимаешь, так просто я бы не пришла - я же не совсем чокнулась и стыд потеряла. Игорь влип в историю...

Зоя рассказывала сбивчиво, перескакивала, но главную суть худо-бедно разъяснила. Показала письмо про отбитые почки. Развернула, наконец, сверток с запекшейся кровью, сунула Арине под нос, специально погрубее, пострашнее желто-восковой обрубочек с посиневшим ногтем. Арина вплоть до последнего момента слушала с кривой усмешечкой, а тут вскрикнула, отшатнулась, чуть не опрокинулась в шампунную пену. Дальше слушала, сдвинув брови. Вдруг - стук в дверь.

- Арина, Ариночка, у тебя там всё в порядке?

- Да, бабушка, да. Не волнуйся.

Арина вскочила, перехватила халатик в талии пояском, недоуменно осмотрелась.

- А чего это мы здесь-то сидим? - она распахнула дверь в прохладу коридора. - Проходи в большую комнату, я - сейчас.

Зоя прошла мимо бабушки, которая своими дворянско-польскими все еще загадочными очами продолжала недоверчиво всматриваться в беспокойную гостью. В знакомой комнате, где когда-то они вчетвером отмечали старый Новый год, было по-прежнему заставлено, мрачно и даже в этот жаркий летний день зябко. Царил беспорядок: повсюду валялись детские ползунки, штанишки, женские колготки, юбки, какие-то полотенца. Журнальный столик украшали недопитая чашка кофе и надкушенное яблоко. В углу стояли желтый перетянутый ремнями чемодан, туго набитая дорожная сумка и сложенная детская коляска. Диван был разложен, и постель на нем не убрана. У Зои при взгляде на смятые простыни кольнуло сердце, какая-то туманная мерзкая картинка колыхнулась в воображении, но Зоя тут же себя одернула: здесь же бабушка, скорей всего, спит... Зоя прошла к креслу, уселась, вытерла платком вспотевшее лицо.

Бум! - похоронно прозвонили один раз большие мрачные часы. Боже, уже четверть шестого! Вошла Арина, неся на блюдечке нарезанный лимон и сахарницу.

- Надо чуть допинга принять, а то сердце колотится.

- Арина, уже нет времени! Совсем. Если в шесть часов денег в ящике не будет...

- Не надо паники! - приказала Арина. Она стала вмиг деловитой, собранной, уверенной, вселяя и в Зою толику успокоения. - Не надо перед всякими бандюгами суетиться. Давай-ка, подруга юности, сначала чуть выпьем. Так, где же наши кружки, чтоб сердцу стало веселей?

Она взяла из серванта два шаровидных медово-желтых бокала, черную початую бутылку 'Наполеона', плеснула по изрядной порции.