Таков рассказ доктора.

Нам также известно, что и шефу Сюртэ не удалось вытянуть из него более точные сведения о проведенной операции, ни о пациенте, ни о дороге, по которой он ехал в автомобиле. Таким образом, истину установить не удалось.

Истина, которую, по его собственному признанию, автор интервью был не в силах установить, приоткрылась тем не менее наиболее догадливым из читателей, тем, кому пришло на ум сопоставить с вышеизложенным события, происшедшие накануне в замке Амбрюмези, подробные отчеты о которых были опубликованы во всех газетах. Между похищением известного хирурга и исчезновением раненого грабителя несомненно существовала прямая связь, это было понятно.

Да и расследование подтвердило такую гипотезу. Следы удравшего на велосипеде мнимого шофера вели в Аркский лес, находящийся на расстоянии пятнадцати километров. Установили также, что затем, бросив велосипед в овраг, он направился в селение Сен-Никола, откуда отправил телеграмму следующего содержания:

Доказательство было неоспоримо. Получив депешу, парижские сообщники поспешили принять меры. В десять часов вечера они отправили знаменитость по национальной дороге номер четырнадцать, идущей вдоль Аркского леса в Дьеп. В то же время благодаря вспыхнувшему пожару банде грабителей удалось выкрасть своего главаря и перенести его в трактир, где по прибытии доктора около двух часов ночи состоялась операция.

Все эти факты не вызывали никаких сомнений. Главный инспектор Ганимар, специально присланный из Парижа, вместе с инспектором Фоленфаном установили, что автомобиль видели ночью в Понтуазе, в Гурне и в Форже. То же самое по дороге от Дьепа до Амбрюмези; следы машины терялись в полулье от замка, зато на дорожке от двери парка до развалин монастыря были обнаружены многочисленные следы ног. Кроме того, Ганимар установил, что замок двери был взломан.

В общем, все объяснялось. Осталось найти трактир, о котором говорил доктор. Детская забава для Ганимара, терпеливого сыщика, старого полицейского волка. К тому же число трактиров было довольно ограниченно, и, учитывая тяжелое состояние раненого, искать надо было в непосредственной близости от Амбрюмези. Ганимар с капралом жандармерии взялись за дело. В радиусе сначала ста метров, затем километра и, наконец, пяти километров от замка они прочесали и обыскали все, что могло сойти за трактир. Однако, против всяких ожиданий, умирающий продолжал упорно оставаться невидимкой.

Ганимар удвоил рвение. В субботу вечером он остался ночевать в замке, намереваясь с утра в воскресенье лично заняться этим делом. Но утром он узнал, что патруль жандармов заметил той самой ночью человеческую фигуру, пробирающуюся по узкой дорожке с наружной стороны замковых стен. Был ли это сообщник, явившийся что-либо разузнать? Значит, можно предположить, что главарь банды все еще в монастыре или где-то поблизости?

Вечером Ганимар нарочно отправил целое отделение жандармов в сторону фермы, а сам вместе с Фоленфаном остался дежурить снаружи, возле двери в стене.

Незадолго до полуночи из леса вышел какой-то неизвестный, он проскользнул мимо них и углубился в парк. Целых три часа они наблюдали, как тот бродит среди руин, то нагибаясь, то карабкаясь на старинные колонны, то надолго замирая. Затем он направился к двери и снова прошел между двух инспекторов.

Ганимар схватил его за воротник, а тем временем Фоленфан крепко зажал неизвестного. Тот, не сопротивляясь, с самым покорным видом дал связать себе руки и пошел за ними к замку. Однако, когда полицейские хотели его допросить, заявил, что не желает иметь с ними дела и требует вызвать следователя.

Его прочно привязали к ножке кровати в комнате, смежной с той, которую они занимали.

В девять часов утра в понедельник, когда прибыл следователь, Ганимар объявил о поимке им преступника. Пленника привели вниз. Им оказался Изидор Ботреле.

— Господин Изидор Ботреле! — вскричал обрадованный господин Фийель, протягивая к нему руки. — Какой приятный сюрприз! Наш несравненный детектив-любитель здесь! К нашим услугам! Какая удача! Господин инспектор, разрешите представить вам господина Ботреле, ученика в классе риторики лицея Янсон-де-Сайи.

Казалось, Ганимар немного растерялся. Изидор низко поклонился ему, отдавая дань коллеге, оцененному им по достоинству, затем обратился к господину Фийелю:

— Я вижу, господин следователь, вы получили обо мне благоприятные отзывы?

— Прекрасные! Во-первых, вы действительно находились в Веле-ле-Роз в то время, когда мадемуазель де Сен-Веран показалось, что она видела вас на дороге к замку. Не сомневаюсь, скоро мы установим также и личность вашего двойника. Во-вторых, вы и в самом деле Изидор Ботреле, ученик в классе риторики, даже отличный ученик, трудолюбивый, образчик примерного поведения. Отец ваш и правда живет в провинции, и раз в месяц вы посещаете его знакомого, состоящего с ним в переписке, господина Берно, который буквально рассыпался в похвалах по вашему адресу.

— Таким образом…

— Таким образом, вы свободны.

— Полностью свободен?

— Полностью. Ах! Все же я хотел бы поставить одно маленькое условие. Вы, конечно, понимаете, что я не могу просто так отпустить господина, который то подсыпает снотворное, то прыгает в окно, а то оказывается застигнутым в тот момент, когда прохаживается в частных владениях. Мне за это полагается компенсация!

— Я жду.

— Итак, вернемся к нашей прерванной беседе, скажите мне, насколько вы продвинулись в своих поисках… За два дня, когда вы были на свободе, должно быть, добились чего-то определенного?

И, видя, что Ганимар собирается уйти, демонстрируя презрение к подобного рода дилетантским выходкам, следователь остановил его:

— Что вы, что вы, господин инспектор, ваше место здесь… Уверяю вас, что стоит послушать господина Изидора Ботреле. Господин Изидор Ботреле, судя по отзывам из лицея Янсон-де-Сайи, снискал репутацию наблюдателя, от которого ничто не может ускользнуть, а соученики, говорят, считают его вашим соперником и даже конкурентом Херлока Шолмса.

— В самом деле? — иронически заметил Ганимар.

— Истинная правда. Один из них даже написал мне так: «Если Ботреле говорит, что он что-то знает, следует верить ему, не сомневайтесь, это и есть правдивое изложение событий». Господин Изидор Ботреле, вам выпал случай — сейчас или никогда оправдать доверие своих товарищей. Заклинаю вас, посвятите нас в свое «правдивое изложение событий».

Изидор с улыбкой выслушал его и ответил:

— Господин следователь, вы жестокий человек. Издеваетесь над бедными лицеистами, которые развлекаются, как могут. Впрочем, вы правы. Я больше не дам вам повода смеяться надо мной.

— Другими словами, вам ничего не известно, господин Изидор Ботреле.

— Охотно признаю, мне действительно ничего не известно. Потому как нельзя сказать «я что-то знаю» о тех двух или трех установленных мною вещах, которые, я уверен, и от вас не укрылись.

— Например?

— Например, то, что они украли.

— Что вы говорите? Значит, вам известно, что именно украли?

— Как и у вас, у меня на этот счет нет никаких сомнений. Это было первое, над чем я принялся размышлять, задача показалась мне легче остальных.

— В самом деле, легче остальных?

— Ну конечно же. Достаточно было лишь составить цепь умозаключений.

— Не больше?

— Не больше.

— И что же это за цепь умозаключений?