мужчина только держался за свое сломанное запястье и тупо смотрел на Лаури.

— Вон! — Лаури приставил ружье к голове мужчины. — Или ты глухой, ублюдок?

Мужчина и женщина тяжело поднялись на ноги. Он остановился, чтобы собрать спальные мешки и рюкзак своей изуродованной рукой, но Лаури схватил его за шкирку и выкинул его наружу, бросая на землю. Женщина зарыдала, бросилась к мужу. Собиралась толпа посмотреть на зрелище, и женщина завизжала.

— Вы животные! Вы грязные животные! Это наша палатка! Она принадлежит нам!

— Теперь уже не ваша! — Лаури показал ружьем на территорию бородавочников. — А ну, пошли!

— Это несправедливо! Несправедливо! — рыдала женщина. Она глядела умоляюще на людей. На Роланда, на Маклина, и на Шейлу тоже, и при этом видела одно и тоже в каждом лице: пассивное равнодушное любопытство, как будто они смотрели на насилие по телевизору. Хотя кое у кого было слабое выражение отвращения или жалости, большинство зевак были уже свободны от всех эмоций.

— Помогите нам! — умоляла женщина. — Пожалуйста…

Кто-нибудь, помогите нам!

Несколько человек имели оружие, но никто из них не вмешался. Маклин понимал почему: такое поведение было необходимо для выживания. Фредди Кемпка был здесь императором, а Лаури был его лейтенантом, возможно одним из многих, которых он использовал как уши и глаза.

— Убирайтесь, — повторил он паре. Женщина продолжала выть и плакать, но наконец мужчина встал, с глазами мертвыми и побежденными, и начал тащиться медленно к земле с обломками машин и разлагающимися трупами. Выражение ее лица превратилось в ненависть; она встала, качая в руках ребенка, и закричала толпе:

— Это случится и с вами! Вы еще поймете! Они заберут все, что у вас есть! Они придут и вышвырнут вас вон!

Лаури размахнулся прикладом ружья. Он ударил по черепу младенца, и сила его удара свалила женщину на землю.

Плач младенца навсегда прекратился.

Она посмотрела в лицо младенца и закричала от ужаса.

Шейла Фонтана не могла поверить тому, чему была свидетельницей; она хотела отвернуться, но сцена крепко держала ее внимание. Ее живот взбунтовался, и она в уме все еще слышала крики младенца, как бы эхом звучащий в ее черепе. Она зажала себе рукой рот, чтобы не закричать.

Молодой мужчина, ходячий труп в одежде, шел через равнину, даже не позаботившись оглянуться.

Наконец, с ужасающим вздохом, женщина встала, прижимая молчаливого младенца к груди. Ее огромные, выпученные глаза встретились с глазами Шейлы и прошли дальше. Шейла почувствовала, будто ее душа была сожжена до пепла. Если…

Если бы только ребенок перестал плакать, подумала Шейла. Если бы только…

Молодая мать встала и последовала за своим мужем в туман.

Зеваки начали расходиться. Лаури опустил приклад ружья на землю и, показывая на палатку, сказал:

— Похоже, у нас появилось свободное место, полковник.

— Вы…

Вы все же сделали это? — спросила Шейла. Внутри ее трясло и тошнило, но на лице не было ни одного знака этого, глаза были холодными и суровыми.

— Все они забывают, кто здесь диктует правила. Ну? Так вам нужна палатка или нет?

— Нужна, — ответил Маклин.

— Тогда входите. Здесь даже есть пара спальных мешков и немного еды. Прямо как дома, а?

Маклин и Роланд вошли в палатку.

— А где буду жить я? — спросила Шейла.

Он улыбнулся, оглядывая ее сверху донизу.

— Ну, у меня есть классный спальный мешок в трейлере. Понимаешь, обычно я сплю с мистером Кемпкой, но я не являюсь любителем этого. Он любит молоденьких мальчиков и ни черта не разбирается в женщинах. Что ты на это скажешь?

Она ощутила запах его тела и не могла решить, кто же был хуже, он или герой войны.

— Забудь об этом, — сказала она. — Я остаюсь здесь.

— Я доберусь до тебя рано или поздно.

— Когда Ад замерзнет.

Он облизал палец и выставил его, чтобы определить направление ветра.

— Становится довольно морозно, дорогая. — Затем засмеялся и пошел прогулочным шагом к трейлеру.

Шейла смотрела, как он уходит. Она поглядела в сторону земли бородавочников и увидела неясное очертание мужчины и женщины, идущих через туман в неизвестность, лежащую перед ними. Эти двое не имели ни малейших шансов выжить, подумала она. Возможно, они и сами знали это. Ребенок все равно бы умер, подумала она. Конечно. Ребенок был почти полумертвым.

Но этот случай оставил в ее памяти наибольший след, чем все виденное раньше, и она не могла не думать, что там, где несколькими минутами раньше был человек, осталось теперь лишь душа. И все это случилось из-за ее наркотиков, потому, что сюда пришла она с героем войны и пареньком-сопляком, слишком серьезно играющим в войну.

Молодая пара скрылась за пеленой дождя. Шейла повернулась спиной к земле бородавочников и проскользнула в палатку.

-Свет! — закричал, указывая вдаль, Джош. — Посмотрите! Там, впереди, свет!

Они шли по шоссе, простирающемуся через спокойные безжизненные окраины, и тоже теперь увидели свет, который заметил Джош: голубовато-белое свечение, отражающееся от низких густых облаках.

— Это Матисон, — сказала Леона с бесседельной спины коня. — Боже всемогущий! У них в Матисоне есть электричество!

— Сколько там живет людей? — спросил ее Джош, говоря громче, чтобы перекричать ветер.

— Тринадцать, четырнадцать тысяч. Это действительно город.

— Слава Богу! Они, должно быть, починили свою электростанцию! Сегодня вечером у нас будет горячая пища! Слава Богу!

Он начал толкать тачку с появившейся вновь силой, будто на его пятках выросли крылышки. Свон следовала за ним, неся ивовый прутик и маленькую сумку, а Леона коленями стискивала бока Мула, чтобы он шел вперед. Мул слушался ее без колебаний, он был рад снова служить кому-то. Где-то сзади маленький терьер нюхал воздух и тихо рычал, но тем не менее следовал за ними.

Мерцание молний проскальзывало в облаках, накрывших Матисон, и ветер приносил раскаты грома. Они оставили ферму Джаспинов рано утром и целый день шли по узкому шоссе. Джош пытался надеть на Мула седло и уздечку, но хотя конь вел себя покорно, Джош не мог надеть эту чертову штуковину. Седло упорно сползало, и он никак не мог сообразить, как на все это одевается уздечка. Каждый раз когда Мул только начинал ворчать Джош отпрыгивал назад, ожидая, что животное встанет на дыбы, и наконец бросил эту затею. Однако конь принял вес Леоны без жалоб; несколько миль он нес также и Свон. Конь, казалось, был очень доволен, что последовал за Свон, он был почти как щенок. Иногда из темноты доносился лай терьера, который давал им знать, что он еще рядом с ними.

Сердце Джоша заколотилось. Это был почти самый замечательный свет, который он когда-либо видел, следующий после тот знаменательного света, который он видел из подвала.

О Господи! — подумал он. Горячая пища, теплое место для сна, и — победа из побед! — возможно, даже настоящий туалет!

Гроза приближалась, но ему было все равно. Этой ночью они будут отдыхать в роскоши!

Джош повернул лицо к Свон и Леоне.

— Господи, мы идем обратно к цивилизации!