Роланд нашел карту дорог штата Юта за задним сиденьем «Бьюика», а из отделения для перчаток вытащил несколько фломастеров и компас. Он отдал всю добычу Королю, и Маклин наградил его одной из медалей со свастикой.

Роланд немедленно приколол ее на рубашку.

Под светом лампы полковник Маклин развернул дорожную карту на столе перед своим руководящим составом и уселся изучать ее. После нескольких минут молчаливого раздумья, он взял красный фломастер и начал проводить неровную стрелку, указывающую на восток.

— Ты — мой главный человек, — сказал Солдат-Тень, наклоняясь над плечом Маклина.

А утром, под толстыми серыми тучами, медленно гонимые ветром на восток, Роланд, Лаури и десять вооруженных солдат эскортировали тридцать шесть мужчин, женщин и детей с ожогами к кромке земли грязных бородавочников. После того как стрельба закончилась, грязные бородавочники показались из своих дыр и стремительно кинулись вперед, чтобы обыскать трупы.

Свон и Джош в течение трех дней следовали через пыльную бурю Небраски вдоль железнодорожных путей, пока не наткнулись на потерпевший крушение поезд.

Они не видели поезд, пока не оказались почти на нем. Когда это произошло, железнодорожные вагончики разлетелись повсюду. Некоторые их них съехали так, что встали на торец. Большинство вагонов были разбиты вдребезги, за исключением служебного и пары грузовых вагонов.

Свон соскользнула с Мула, вслед за Джошем, когда он стал осторожно пробираться через обломки.

— Осторожнее, смотри под ноги! — предупредил он ее, и она кивнула. Убийца стал цвета мела от пыли и продвигался вперед перед Джошем, осторожно нюхая щепки досок под своими лапами.

Джош остановился, одной рукой протер глаза от пыли и посмотрел в сторону товарных вагонов. Буря почти смыла всю краску, но он все-таки смог различить поблеклую панораму клоунов, львов и три кольца сверху. Красные буквы с завитками гласили: «Цирк Райделла».

— Это цирковой поезд! — сказал он Свон. — Наверное, ехали выступать куда-то, когда поезд сошел с путей. — Он двинулся к служебному вагону. — Давай посмотрим, что мы сможем найти.

Последние три ночи они спали в сараях и покинутых фермах, и однажды железнодорожный путь привел их к предместьям средних размеров города, но ветер нес из него такой запах разложения, что они решили обойти его стороной. Они обогнули город, вышли на железную дорогу на другой стороне и продолжали идти через открытые равнины.

Дверь служебного вагона была не заперта. Внутри было темно, но все же это было убежище. Джош предоставил лошади и терьеру самим позаботиться о себе и ступил внутрь. Свон последовала за ним, закрыв за собой дверь.

Джош врезался в маленький столик, заставив маленькие бутылочки и кувшинчики звякнуть. Воздух становился тем теплее, чем дальше он шел, и справа от себя он различил очертания койки. Его ощупывающие пальцы коснулись теплого металла — железная печка.

— Здесь кто-то есть, — сказал он. — Он ушел совсем недавно.

Он нашел дверцу печки и открыл ее; внутри несколько углей догорели до пепла, и последние красные угольки сверкали, как тигриный глаз.

Он продолжил обход служебного вагона, почти опрокинув стопку одеял, лежащих в углу, и вернулся обратно к столу. Его глаза привыкли к тусклой желтой темноте, образованной закрытыми окнами вагона, и он обнаружил подсвечник с наполовину сгоревшей свечой. Рядом была коробка спичек. Он чиркнул одной и зажег фитиль свечи.

Свон увидела на столе то, что оказалось карандашами для бровей и губной помадой. Завитой рыжий парик висел на подставке для париков. Перед складным металлическим стулом стоял деревянный ящик размером с коробку для обуви, украшенный замысловато вырезанными ящерицами. Их крошечные глаза были сделаны из ограненного стекла и сверкали в свете свечи. Рядом с койкой Джош нашел открытую упаковку собачьей еды «Греви Трейн» и пластиковый кувшин, из которого плеснула вода, когда он задел его ногой.

Свон подошла ближе к плите. На стенной вешалке висели яркие костюмы с блестками, огромными пуговицами и свободно висящими отворотами. Там была груда газет, дрова и подготовленные для печи угли. Она посмотрела в дальний угол, где лежала стопка одеял. Но кроме них там было что-то еще сверху; что-то, полуприкрытое одеялами.

— Джош? — она указала. — Что это?

Он поднял подсвечник повыше. Свет упал на неподвижную улыбку на клоунском лице.

Сначала Джош испугался, но потом до него дошло, что это такое.

— Кукла! Кукла в человеческий рост!

Она сидела с белым гримом на лице и ярко-красными губами, зеленый парик был на ее скальпе, и веки ее были закрыты. Джош наклонился вперед и ткнул ее в плечо.

Его сердце заколотилось.

Он осторожно дотронулся до щеки манекена и стер немного грима. Под ним было желтоватое тело.

Труп был холодным и окоченевшим, и был мертв по меньшей мере два или три дня.

За их спинами дверь вагона внезапно распахнулась, впуская внутрь вихрь пыли.

Джош повернулся, шагнув вперед Свон, чтобы заслонить ее от кого бы то ни было — или чего бы то ни было — зашедшего внутрь. Он увидел стоящую возле двери фигуру, но залетевшая пыль, попавшая в глаза, ослепляла его.

Фигура колебалась. В одной руке у нее была лопата. Долгая, натянутая тишина, а потом мужчина в дверях сказал:

— Здасьте, — протяжно, с западным акцентом. — Вы, ребята, давно здесь? — Он закрыл дверь, которой хлопала буря. Джош осторожно наблюдал, как он шел через вагон и его ковбойские сапоги стучали по настеленному досками полу, прислонил лопату к стене. Потом человек развязал повязки, прикрывавшие его нос и рот. — Ну? Вы двое умеете разговаривать по-английски, или мне придется вести разговор самому? — Он молчал некоторое время, потом ответил сам себе высоким, притворным голосом: — Да, сэр, мы, конечно, говорим по-английски, но наши глазные яблоки готовы выкатиться из орбит, и если мы пошевелим языками, то глаза вылетят как жареные яйца. — Он произнес это «ийайца».

— Мы можем говорить, — ответил Джош. — Просто…

Вы удивили нас.

— Думаю, что да. Но когда в последний раз я выходил за дверь, Лерой оставался здесь один, так что я сам немного удивился. — Он снял свою ковбойскую шляпу и встряхнул ее. Пыль хлынула в воздух. — Это Лерой. — Он указал на клоуна в углу. — Лерой Сеттервейт. Он умер пару ночей назад, и он был последним из них. Я копал для него могилу.

— Последним из них? — переспросил Джош.

— Да. Последним из циркачей. Один из лучших клоунов перед вашими глазами. Он мог заставить ухмыляться каменные стены. — Он вздохнул и пожал плечами. — Ну, теперь все это кончилось. Он был последним из них — не считая меня, конечно же.

Джош шагнул к мужчине и поднес свечу так, чтобы осветить его лицо.

Мужчина был худым и высоким, его тощее, серое лицо было такое длинное и узкое, будто сжатое в тисках. Светло-коричневые кудрявые волосы свисали с высокого лба почти до густых темных бровей; глаза под ними были большими и подвижными, оттенка между ореховыми и топазовыми. Нос был длинным и тонким, но главной частью лица был рот: губы полные и словно резиновые складки плоти, способные на удивительные гримасы и ухмылки. Джош не видел таких губ с тех пор, как его обслуживал большеротый басовитый официант в ресторане в Джорджии. На нем также был пыльный пиджак из грубой хлопчатобумажной ткани, явно сильно поношенный и не приводимый в порядок, темно-синяя фланелевая рубашка и джинсы. Живые, выразительные глаза передвинулись с Джоша на Свон, задержались на несколько секунд, потом вернулись к Джошу.

— Мое имя — Расти Витерс, — сказал он. — А теперь — кто вы такие и как вы здесь оказались?

— Меня зовут Джош Хатчинс, а это — Свон Прескотт. Три дня у нас не было еды или питья. Вы можете помочь нам?