— О, Боже мой, я ранена, — сказала она. — Я, видимо, заболеваю. Я собираюсь…
— Мистер Рейд, — сказала доктор Мабри, — я хочу, чтобы вы спустились на кухню и вскипятили немного воды. Налейте горячей воды в чашку и принесите сюда, хорошо?
Он оставил их и сделал все, что попросила эта женщина, сказав Лори внизу, что все просто превосходно, но слишком ясно было видно, что она ему не верит.
Вернувшись в спальню, он почувствовал дурной запах: Кэй вырвало в туалете, и доктор Мабри мягко говорила с ней как мать с ребенком:
— Ну, тихо, тихо. Все будет хорошо. Тебе сейчас уже получше?
— Моя голова, — пробормотала Кэй, утирая лицо влажным полотенцем. — У меня болит голова.
— Вот горячая вода, — сказал Эван.
— Прекрасно. Поставьте ее здесь, хорошо?
Кэй выглядела более бледной и слабой, чем обычно, и доктор Мабри отвела ее в кровать. Кэй осторожно положила голову на подушку. Она вся дрожала, и Эван все еще не был уверен, знала ли она сейчас, где находится и что случилось. Доктор Мабри вытащила из своего медицинского чемоданчика пузырек янтарного цвета без этикетки. Она отвернула пробку и вылила в горячую воду то, что было похоже на смесь меда с различными травами, потому что обладало сладковатым запахом и сверху плавали кусочки листьев.
— Я хочу, чтобы вы выпили вот это, — сказала доктор Мабри, протягивая чашку Кэй.
— Что это такое? — спросил Эван.
— Домашнее средство, — ответила доктор Мабри, не глядя на него, — для успокоения нервов. Вот так, дорогая. Выпей все целиком. Все до последней капли.
Кэй так и сделала. Доктор взяла чашку и отложила ее в сторону.
— Как ты чувствуешь себя сейчас?
— Странно. Все еще неважно. Где мой муж? — Кэй уставилась в глаза доктора Мабри, словно не понимая, что Эван находится в комнате.
— Здесь, Кэй. Я здесь. — Он сел рядом с ней и взял за руку. Рука была холодная. Пульс все еще бился учащенно, но постепенно замедлялся.
— Что случилось с твоей головой? — спросила она, приподнимая палец, чтобы дотронуться до его брови. — Это же кровь!
— Мистер Рейд, — доктор Мабри поднялась и щелкнула замком своего медицинского чемоданчика, закрывая его. — Мне бы хотелось поговорить с вами. Пожалуйста, выйдем в холл.
— Что произошло с моей женой? — тихо спросил Эван, когда дверь спальни захлопнулась за ними. — Она, кажется, ничего не помнит.
— Я считаю, что она в состоянии легкого шока; у нее дезориентация вследствие этого удара головой. Но чтобы быть с вами полностью откровенной, я не уверена, каково ее общее состояние. Она кажется относительно здоровой, и все же вы говорите, что она утомлена, плохо ест и спит. Мне бы хотелось провести кое-какие исследования здоровья вашей жены в своей клинике. Прямо завтра утром.
— Что за обследования?
— Анализ крови, мочи, электрокардиограмма. И электроэнцефалограмма.
— Мозг? Вы думаете, что-то неладное с ее…
— Я бы хотела выяснить это как можно скорее. Вы можете привезти ее утром в клинику? Около девяти.
«Нет, — подумал Эван. — Я хочу забрать свою жену и ребенка и утром убраться из этого места».
— Ее состояние может быть серьезным, — сказала доктор Мабри холодным, но выразительным голосом. — Есть вероятность, что в течение нескольких дней ей придется остаться в клинике.
— Я не знаю… — сказал Эван.
— Если это вопрос оплаты…
— Нет! — резко сказал он. Нет. Подожди. Кэй больна; в конце концов, она и впрямь больна. Он задумался на одну секунду, доктор Мабри наблюдала за ним. Одна мысль бурлила в его сознании:
Первый раз намек на улыбку мелькнул на ее лице.
— Это разумно. Скоро ваша жена уснет. Я сама найду, где у вас выход. О, — она замешкалась, снова раскрыла свой чемоданчик и вытащила оттуда пластырь, — это для вашего лба; судя по его внешнему виду, это просто царапина. Швы накладывать необязательно. Промойте ее спиртом и потом все-таки наложите пластырь. — Она отвернулась от него и начала спускаться по лестнице. Входная дверь открылась, потом закрылась. Эван вошел в спальню и сел рядом с Кэй; она опустила веки и дремала. Эван взял ее за руку.
— Кэй, — мягко позвал он. — Ты меня слышишь?
Она шевельнулась, слегка приоткрыла глаза и прошептала:
— Спать…
— Когда я пришел и лег рядом с тобой в кровать, я думал, что тебе опять снятся эти сны. Ты не помнишь, снились они тебе или нет? И о чем они были?
— Не могу, — прошептала она.
— Попытайся. Пожалуйста. Это важно.
— Нет, — нахмурилась она, покачала головой. — Ужасно.
— Просто расслабься, подумай и постарайся вспомнить.
— У меня болит голова. — Она попыталась поднять голову, но не смогла этого сделать. Ее веки были очень плотно сжаты, словно внутри нее собрались какие-то твари из мрака, которые сейчас разрывали ее тело в клочья. — Я не могла выбраться оттуда, — прошептала она. — Она не хотела меня отпускать.
— Отпускать? Кто не хотел тебя отпускать? — он наклонился к ней.
— Она. Оливиадра. Она. Потому что я была ею, а она мной. И она поймала меня и не хотела меня отпускать.
— Оливиадра? Кэй, о чем ты говоришь?
— Это та, кем я бываю в своих снах. — После долгой паузы Эван решил, что она заснула. Но затем ее губы снова шевельнулись. — Оливиадра — это я, а я — это она. И на этот раз она не позволяла мне вернуться. — Ее веки сжались, и в уголках глаз показались слезы. — Я была одна в темноте и не могла… вернуться обратно, потому что… она сейчас слишком сильная. Глаза ее еще больше увлажнились.
— Ты снова видела эти сны? — спросил он ее; угловым зрением он заметил, что Лори стоит в дверях.
— Да. Оливиадра… умерла, и эти мужчины… эти мужчины тащили ее тело за волосы туда, куда они стаскивали тела всех остальных. Спать. Я хочу спать. — Она расплакалась.
— Какие мужчины?
— Те самые, с мечами. Ужасные и страшные. Они притащили Оливиадру и бросили на груду трупов. Затем они… подожгли нас, и мы сгорели, и я это чувствовала. — Слезы медленно струились по ее щекам. — Но после того, как мы все были сожжены до костей, и даже после того как и наши кости… сгорели, мы жили… мы все еще жили…
— Кэй? — прошептал Эван.
— Но мы находились в темноте. — Ее голос затих до вздоха. — Все мы, словно клубы дыма, все еще там, и мы ждем. Ждем. Ужасный мрак. Холодный и ужасный.
— Где ты была? — спросил ее Эван. — Ты можешь мне это сказать?
— Все мертвы, все мертвы, но не исчезли. Все еще ждут. Долго ждут. Слеза скатилась у нее с подбородка. — Ждут света. И… женщины.
— Что за женщины? Кэй, что за женщины?
— Не знаю. Хочется спать. Они окружали ее, словно пыль, и они… вошли в нее.
У Эвана пересохло во рту.
— Вошли… в нее?
— Оливиадра не хотела, чтобы я возвращалась, — прошептала Кэй; дыхание вырывалось из нее медленными вдохами и выдохами, и когда еще одна слезинка скатилась по ее щеке, она замолчала и
