— Да, сэр, — ответил ему Пейн. — Магистрат Вудворд не позволит причинить вам вред. Я подожду на улице, чтобы отвести вас домой, когда вы здесь закончите.
— Все в порядке.
Старик кивнул, но глаза его постоянно обращались на ту, что была в соседней камере.
— Где мне прикажете быть, магистрат? — спросил Грин с довольно заметной язвительностью.
— Вы тоже можете подождать снаружи. Я попрошу вас вернуться, если в том будет необходимость.
Пейн и Грин вышли, и Бакнер поставил трость так, чтобы на нее опереться. Он нервно сглатывал слюну, потирая пальцы. Лицо у него было изможденное, испещренное пигментными пятнами старости.
— Мы готовы начать? — спросил Вудворд у Мэтью, и клерк, окунув перо в чернила, кивнул.
Первым делом Вудворд встал и поднес Бакнеру Библию, велев положить на нее правую руку и поклясться перед Богом, что будет говорить правду. Бакнер поклялся, и Вудворд отложил священную книгу в сторону и сел в кресло.
— Пожалуйста, ваше полное имя и возраст — для протокола.
— Джеремия Бакнер. В августе мне будет шестьдесят восемь лет.
— Благодарю вас. Мистер Бакнер, сколько времени вы являетесь жителем Фаунт-Рояла?
— С тех пор, как его стали строить. Пять лет, мне помнится.
— Вы фермер, я не ошибаюсь?
— Я
— Благодарю вас, сэр, — сказал Вудворд. — Итак, вы с вашей женой занимаете ферму? На какой улице?
— Трудолюбия.
— И какой у вас источник дохода?
Бакнер облизнул губы.
— Мы с Пэшиенс живем добротой наших сограждан, сэр. Наша ферма ничего не стоит. Крыша над головой, вот и все. Но когда Эзра за нами приедет, мы все выплатим. В этом я тоже клянусь на Господней Книге. Он мне письмо прислал, почтальон привез из Чарльз-Тауна. Говорит, что ищет хорошую землю где- нибудь в Виргинии.
— Понимаю. Теперь, я полагаю, вы хотите сделать обвинение относительно мадам Ховарт?
— Ну… — Бакнер бросил быстрый взгляд за прутья следующей камеры.
— Сэр? — сурово обратился к нему Вудворд. — Будьте добры смотреть на меня и ни на кого больше. Если вы хотите высказать обвинение, то сейчас самое время.
Мэтью ждал в наступившем молчании, занеся перо. На бумаге было уже записано все, произнесенное к данному моменту, начерчено кодами сокращенных слов, аббревиатур и алфавитных мнемоник собственного изобретения Мэтью.
Бакнер уставился на пол. На виске забилась голубая жилка. С явным усилием он открыл рот и заговорил:
— Она… ведьма… она приходила ко мне. Ночью. Она пришла… голая она была. И у нее была… змея была вокруг шеи. Черная змея, а глаза желтые. Как у нее. Она подошла ко мне, стала точно в ногах кровати, а Пэшиенс спала рядом.
— Вы говорите о Рэйчел Ховарт?
— Это она и была.
— У тебя записано? — спросил Вудворд у своего клерка, хотя это был лишний вопрос — он знал умение Мэтью. Мэтью только угрюмо кивнул и снова обмакнул перо.
— Мне можно сказать? — резко спросила Рэйчел.
— Нет, нельзя! — Ответ прозвучал еще резче. — Я вам говорил, что не потерплю нарушений порядка в моем суде!
— Я только хотела бы сказать, что я…
— Мадам!! — Вудворд крикнул, и горло тотчас же уплатило за это свою цену. — Еще одно слово — и я прикажу принести кляп!
Все это Мэтью тоже записал. Сейчас он посмотрел на нее, перо застыло у конца буквы, и он тихо сказал:
— Было бы разумно сейчас ничего больше не говорить. Поверьте мне.
Она было уже раскрыла рот, чтобы проверить волю магистрата, но отказалась от своего намерения. Вудворд ждал, стиснув кулаки у бедер, сжав зубы. Рэйчел Ховарт медленно закрыла рот и села на скамью.
Вудворд снова обратил все свое внимание на Бакнера.
— Когда произошло это событие? Было оно до или после убийства Дэниела Ховарта?
— После. Дэниела тогда уже неделю как похоронили или две, потому что, помнится, было это в начале февраля.
— Хорошо. Тогда расскажите мне, так ясно, как помните, что именно произошло.
— Да, сэр. — Бакнер секунду помолчал, восстанавливая все в уме, склонив голову. — Ну… я уже не так хорошо помню, как бывало когда-то, но это такая вещь, что не забудешь. Мы с Пэшиенс пошли спать как обычно. Она потушила лампу. Потом… не знаю, сколько времени прошло, я услышал, меня зовут по имени. Я тогда открыл глаза. Было темно и тихо. Я ждал, слушал. Тихо-тихо, будто во всем мире никаких звуков, кроме моего дыхания. А потом… меня снова позвали по имени, и я посмотрел туда, в изножие кровати, и там ее увидел.
— При каком свете, если света не было? — спросил Вудворд.
— Ну, я сам ломал голову, но ответить не могу. Окна были заставлены, потому что здорово холодно было на улице, так что это не был свет луны. Но она там стояла, это точно. Я ее видел, вот как вас сейчас.
— Вы уверены, что это была Рэйчел Ховарт?
— Уверен.
Вудворд кивнул, глядя на собственные руки, лежащие на столе.
— Что же происходило дальше?
— Я напугался чуть не до потери сознания, — сказал Бакнер. — Любой бы испугался. Я стал было будить Пэшиенс, но тут эта женщина — та ведьма — сказала, что не надо. Сказала, что если я разбужу Пэшиенс, то очень пожалею.
— Но ваша жена не проснулась от голоса мадам Ховарт?
— Нет, сэр. Я тут сам голову ломал, но ума не приложу, как это вышло. Пэшиенс спала, как обычно. Единственное, что я могу придумать, — это что ведьма ее заколдовала.
Мэтью услышал, как женщина возмущенно фыркнула. Его подмывало поднять голову и поглядеть на нее, но перо требовало полной сосредоточенности.
— Хорошо. Что было потом?
— Ведьма… она сказала, чтобы я никому не говорил. Сказала, что если я проболтаюсь кому, то того убьет на месте. И еще сказала, что я через две ночи должен встретиться с ней в саду за моим домом, сказала, чтобы я там был от полуночи до двух, и она меня найдет.
— Вы сказали, что мадам Ховарт была голой?
— Да, сэр, без единой нитки.
— Но у нее змея была вокруг шеи?
— Да, сэр. Черная такая, а глаза желтые.
— Вы заперли двери и окна перед тем, как лечь спать?
Бакнер кивнул.
— Заперли. Привычки такой не было, но… когда тут Дэниела Ховарта убили и преподобного Гроува… Пэшиенс спокойнее было, когда после заката двери и окна запирались.
— Таким образом, по вашей оценке, не существовало земного способа для Рэйчел Ховарт проникнуть в ваш дом?
