– Все в порядке, мистер Бенедикт, – сказал С'Калиан. – Такое происходит всегда, нет необходимости смущаться. Мысль по природе своей непредсказуема и извращена даже у нас. Мы с вами можем внедрить что угодно в головы друг друга, в сияющих красках, со всей живостью, просто упомянув об этом.

– Вы ведь не отставной офицер, правда? – спросил я, будучи на грани паники.

Он наклонил голову.

– Благодарю вас. Нет. В мои функции входит помощь при контактах и обязанности советника по культуре. Я обучен вести беседы с людьми. Но, боюсь, не очень-то эффективно.

Он снова ободряюще улыбнулся, и я спросил себя, не станет ли эта улыбка универсальным жестом при общении разумных особей. По крайней мере тех, кто физически в состоянии улыбаться.

– Можем ли мы поговорить о взглядах ашиуров на некоторые аспекты Сопротивления?

– Конечно, – ответил он. – Хотя я вряд ли окажусь вам слишком полезным, моих знаний недостаточно. Между прочим, мы называем его Вторжением.

– Разве это имеет сейчас значение?

– Думаю, нет. Но важно восприятие. Некоторые даже считают его истинной реальностью.

– Упомянув Кристофера Сима, вы назвали его великим человеком. Такую точку зрения разделяют все ашиуры?

– О, да. Вне всякого сомнения. Конечно, если бы он был нашим генералом, мы бы его казнили.

Я был поражен.

– Почему?

– Потому что он нарушил все правила цивилизованного поведения. Он нападал без предупреждения, отказывался встретиться с противником в открытом бою, вел боевые действия тысячью необычных способов. Проиграв войну, он продолжал приносить в жертву жизни своих собственных людей и наши, чтобы только не признать поражения. Многие погибли в борьбе, продолжавшейся без всякой необходимости.

Я засмеялся. Это было единственно правильной реакцией. Но он сохранил невозмутимость.

– Относительно «Корсариуса», – сказал я. – Судя по нашим отчетам, корабль и Сим участвовали в различных сражениях, происходивших слишком далеко друг от друга, чтобы в короткий промежуток времени покрыть расстояние между ними. Например, битвы у Волчков, Рэндинхала, первые бои в Щели и появление Сима у Илианды произошли в течение двенадцати стандартных дней от одного события до другого, хотя расстояния между местами сражений довольно значительны. Хринвар в системе Волчков находится на расстоянии почти шестидесяти световых лет от Рэндинхала. Если бы современному боевому кораблю удалось вернуться в линейное пространство точно в том месте, где нужно, а это почти невероятно, то потребовалось бы три-четыре дня, чтобы добраться от одного места до другого. Симу, по-видимому, удавалось проделывать это за гораздо более короткое время.

– В наших отчетах указаны такие же промежутки времени.

– Есть и другие расхождения. В другое время, в других местах.

– Да.

– Как ваши историки объясняют это?

Его глаза закрылись.

– Как и ваши, они только рассуждают.

– И каковы их рассуждения?

– На самом деле существовали три других корабля, маскировавшихся под «Корсариус». Такое предположение не удивит ваших исследователей. Это наиболее простое объяснение и поэтому наиболее правдоподобное. В конце концов, кто знает, где он был? Мы можем быть уверенными лишь в том, что корабль украшенный уникальной эмблемой появлялся в разных местах. Сим, придумывая подобный символ, намеревался вести психологическую войну. Он никогда не являлся простой бравадой, как думала широкая общественность. И он достиг цели: его корабль видели повсюду, а его появление начало со временем оказывать деморализующее влияние. Возможно вам будет интересно узнать, мистер Бенедикт, что у нашего народа существует легенда о том, будто Сим был инопланетянином. Настоящим инопланетянином, то есть представителем расы, неизвестной нашим народам. Именно этот ореол, даже в большей степени, чем его способности военного стратега, психолога или боевого командира, делал его таким опасным, внушающим страх.

Между прочим, есть основания подозревать, что один из двойников «Корсариуса» был уничтожен у Гранд Салинаса, и, по крайней мере, один, а, может и два, – во время столкновений в Щели.

– Вы мне рассказываете о том, чего никто не знает наверняка.

– Это правда. Наши сведения совпадают с вашими в самых существенных моментах. Фактически, наши и ваши историки давно уже сотрудничают, невзирая на явное отсутствие официальной поддержки. Но мы говорим о времени войны, и здесь большая путаница. Вероятнее всего правду о войне мы не узнаем никогда. – Он сменил позу. – Могу ли еще чем-нибудь помочь?

– Да, – сказал я, поднимая со стола «Отрывки». – Что вы знаете о Лейше Таннер?

– Одна из первых переводчиков Тулисофалы. Довольно приличный переводчик, между прочим.

– Она тоже была против войны.

– Знаю. Ее позиция меня всегда беспокоила.

– Почему? – спросил я, на мгновение сбитый с толку.

– Потому что у нее были обязательства перед своей расой, которые перевешивали моральную суть войны. Раз уж война началась всерьез, риск с обеих сторон велик, и правая эта война или нет, с философской точки зрения, уже не имело значения.