«Это не для них. Это для школьников будущих поколении». «Которые и этот разговор тоже слышат», – напомнила Йоши.
«Ничего, они поймут».
Эмили села и показала жестом, что она готова. Трипли подстроил изображение и нажал кнопку передачи.
«Ты в эфире», – сообщил он. Эмили поглядела прямо в имиджер и улыбнулась как можно лучезарнее. «Мы знаем, что ничего этого вы не поймете, но все равно здравствуйте. Вас приветствует Гринуэй. Можем ли мы чем-нибудь вам помочь?»
За ней выступили остальные. Трипли высказал надежду, что эта случайная встреча принесет много пользы обеим расам. Йоши пожелала добра «нашим межзвездным друзьям» и выразила надежду, что началась новая эра для всех.
Последним говорил Кейн. У него был такой вид, будто он не ожидал приглашения на это торжество, но когда Йоши указала на него как на капитана и сообщила, что у него есть, что сказать, он встал.
«Мы рады нашей встрече. Если мы можем чем-нибудь помочь, дайте нам знать». И он отключил связь.
«Ну, – спросил Трипли, – как мы выступили?»
«Я бы сказал, что вы были непревзойденными, ребята», – ответил Кейн.
«Ответа нет?» – спросила Эмили.
«Пока нет».
Кейн опустился в кресло. Трипли спросил, насколько вероятно, что на «черепахе» совместимое оборудование, позволяющее принимать визуалы. Кейн заверил его, что это вполне возможно.
Люди ждали. Тянулись минуты. И замигала белая лампочка.
«Входной сигнал», – сообщил Кейн.
Ким в своей гостиной, готовясь увидеть туманный
Бабочка глядела холодными золотыми глазами. Не фасетчатыми, а вполне как у млекопитающего. У нее была грудь и челюсти и много конечностей, кажется, всего шесть, но точно было сказать трудно. Медленно шевелились пятнистые красно-золотые крылья.
И одета была бабочка в неожиданно обыкновенную зеленую рубашку. Нижняя часть тела не была видна. Выражения лица в человеческом смысле этого слова не было. Куда-то доносился звук – песенный ритм, почти заклинание, прерываемое быстрыми щелчками.
Изображение появилось на мониторах центра управления пилотской кабины, а также в окнах.
Создание поддерживала какая-то конструкция, предположительно, эквивалент стула. На переборке виднелись какие-то измерительные приборы, а кабина пилота – если это была она – казалась нормального размера. Любопытная иллюзия: всякий, принимающий это изображение, сделал бы вопиюще ложное допущение. Бабочка казалась размером примерно с человека.
Она подняла верхнюю переднюю конечность жестом, который мог означать приветствие. Эту позицию бабочка продержала минуту и семнадцать секунд. Потом экран погас.
«Что случилось?» – встревожился Трипли.
Кейн покачал головой:
«Очевидно, конец передачи. Я думаю, они не очень настроены болтать».
«Можем мы показать картинку главного люка снаружи? – спросила Эмили у Кейна. – Нашего главного люка?»
«Нет. У нас нет ничего, что давало бы изображение под этим углом. А что?»
«А грузовой люк?»
«Это можно».
«Что ты задумала?» – спросил Трипли.
«Я думаю, мы должны послать им приглашение». – Ким объяснила свою мысль, но Трипли, выслушав ее, сильно засомневался.
«Ты думаешь, это разумно?»
«А что мы теряем? Если Маркис прав и корабль поврежден, они нас могут понять правильно».
«Ладно, попробуем».
Кейн направил имиджер левого борта на грузовой люк, открыл шлюз и включил там свет. Эмили оправила блузку и пригладила волосы. Когда она была готова, появился разделенный экран, где на одной половине была Эмили, а на другой – открытый люк.
«Здравствуйте еще раз, – сказала она. – Хотите прибыть на борт?»
В окнах снова появилось изображение миниатюрного корабля. Он безмятежно парил на фоне звездных облаков.
Эмили подождала и повторила приглашение.
И повторила в третий раз.
