местечка, которое на языке апачей называется Деклил-То?

Если бы мое тело не было туго спеленуто ремнями, я бы вздрогнул. Это слово упоминалось в завещании Виннету. Я впился глазами в Сантэра.

— Ну что ты так на меня смотришь, словно у тебя вместо глаз наконечники стрел? — он снова расхохотался. — Я знаю, что это значит Темная Вода, но не знаю, где это.

— Откуда тебе стало известно, негодяй?! — вскричал я.

— Не стоит задавать вопросы. Лучше ответь на мои. Там где-то рядом находится Тсе-Шош.

— Тысяча чертей! Я…

— Подожди, не кричи так громко, — оборвал меня он. — Ты мне только шепни на ухо, где это находится, а уж об остальном я позабочусь.

— Негодяй! — закричал я, словно раненый медведь. — Бумаги!

— Да-да, бумаги! Они у меня! — издевательски уведомил меня Сантэр.

— Ты обокрал Пиду!

— Обокрал? Ну что ты! Я всего лишь взял то, что по праву принадлежит мне. Бумаги теперь у меня вместе с упаковкой, — и он похлопал себя по карманам.

— Держите его! — крикнул я моим стражникам.

— Меня? — засмеялся Сантэр, вскакивая на лошадь. — Попробуйте.

— Хватайте его! — бесновался я. — Он обокрал молодого вождя! Не дайте ему уйти! Он…

Ремень, охватывающий мою шею, впился в горло, и дальнейшие слова застряли у меня в глотке. Я рвался вперед нечеловеческим усилием, но путы надежно держали меня. Нахлестывая коня, Сантэр быстро удалялся галопом. Стражники вскочили на ноги, но только бессмысленно таращили на нас глаза, не понимая, что происходит.

Завещание Виннету! Сантэр похитил его! По прерии скакал вор, и никто и не думал преследовать его! Как же я теперь узнаю последнюю волю моего брата?!

Безумная ярость охватила меня. Последним усилием я напряг руки и почувствовал, что вот-вот мои мышцы лопнут от напряжения. Но лопнул ремень, и я неожиданно упал лицом в землю.

— Уфф! Уфф! — хором воскликнули стражники. — Он разорвал ремни! — и они кинулись ко мне.

— Пустите меня! — кричал я. — Я не собираюсь бежать, я хочу поймать Сантэра!

Мои крики всполошили все стойбище. Со всех сторон ко мне бежали мужчины, и каждый считал своим долгом схватить меня и удержать, что не составляло труда, так как мои ноги все еще были связаны. Множество рук протянулось ко мне, меня подняли и снова прислонили к дереву. В ярости я раздавал удары направо и налево, несколько краснокожих упало тут же без чувств, но в конце концов меня снова связали.

Индейцы стояли вокруг, потирая ушибленные мною места, и с удивлением разглядывали меня. Они не сердились на меня, нет. Все их внимание было приковано к обрывкам ремня, которые они рассматривали и передавали из рук в руки.

— Уфф! Уфф! Он разорвал ремень… Бизону не сорваться с такой привязи…

Ярость моя проходила, и я начал чувствовать боль: прежде чем лопнуть, ремень разрезал мне мышцы чуть ли не до кости.

— Почему вы стоите здесь? — пытался я перекричать гул голосов. — Разве вы не поняли, что я сказал? Сантэр обокрал Пиду! Скорее садитесь на коней и догоните его!

Как и следовало ожидать, никто из них не послушался меня. Наконец появился человек поумнее остальных — Одно Перо. Перед ним расступились, он подошел ко мне и спросил, что случилось. Я рассказал.

— Ты утверждаешь, что Сантэр похитил говорящие бумаги Виннету? — спрашивал он, не понимая причины моего волнения.

— Да! Ты ведь сам слышал, как старый вождь приказал Пиде хранить их!

— В таком случае мы должны спросить Тангуа, что нам делать. Он вождь, и ему решать.

— Спрашивайте же! Только поскорее!

Но Одно Перо не спешил. Он все еще колебался, рассматривал порванный мной ремень, покачивал головой и приговаривал:

— Уфф! Ему не зря дали имя Сэки-Лата. И такой воин должен умереть! Почему он не краснокожий, почему он не кайова, а бледнолицый!

Посетовав на цвет моей кожи, он наконец-то ушел, унося с собой обрывки ремня. Все, кроме моих стражников, последовали за ним.

С огромным нетерпением и беспокойством я ожидал, когда десяток-другой краснокожих помчится в погоню за вором. Но, к моему огорчению, я не видел даже намека на какие-либо приготовления. Жизнь стойбища вошла в свое спокойное и размеренное русло. Я был взбешен до предела и попросил моих стражников узнать, что же происходит. Так как они не могли отойти от меня ни на минуту, то окликнули проходившего мимо воина, и тот сообщил, что Тангуа не поверил в недобрые намерения Сантэра, сказал, что тот, наверное, уехал на охоту и скоро вернется.

В ярости я скрежетал зубами так, что караульщики испуганно поглядывали на меня. Вполне возможно, что мне снова удалось бы разорвать ремни, несмотря на боль в изрезанных руках, но зачем? Разве я мог исправить то, что случилось? Следовало смириться с судьбой, и в конце концов я успокоился, если не внутренне, то, по крайней мере, внешне. Однако во мне созрело решение использовать малейшую возможность для побега, даже если это будет сопряжено с невероятными трудностями я опасностями.

Так прошло часа три, когда вдруг до меня долетел пронзительный женский крик. Я посмотрел туда, откуда он доносился, и увидел Какхо-Ото, бегущую к вигваму отца. Она исчезла за пологом, но через минуту снова выскочила наружу, теперь в сопровождении Одного Пера. Все, кто оказался рядом, побежали за ними. Произошло что-то из ряда вон выходящее.

Через пять минут снова появился Одно Перо и побежал прямиком ко мне. Он остановился и второпях даже не позаботился о том, чтобы принять степенный и важный вид. Не в силах сдерживать свои чувства, он не сказал, а воскликнул:

— Сэки-Лата умеет все! Может он вылечить человека?

— Да, — ответил я в надежде, что меня проводят к больному и хотя бы на время снимут путы.

— Можешь ли ты воскресить умершего?

— Кто умер?

— Моя дочь.

— Твоя дочь? Темный Волос? — переспросил я испуганно и удивленно, так как несколько минут назад видел ее бегущей по стойбищу.

— Нет, ее сестра, скво молодого вождя Пиды. Наш шаман говорит, что она умерла. Ее убил Сантэр. Сэки-Лата пойдет со мной, чтобы вернуть ей жизнь?

— Ведите меня к ней.

Меня отвязали от дерева и сняли путы с ног, однако не полностью — так, что я мог шагать мелкими шажками, и повели через все стойбище к вигваму Пиды. Семеня в окружении индейцев, я мысленно радовался удачному стечению обстоятельств — меня вели к вигваму Пиды, в котором хранилось мое оружие. У входа толпились краснокожие. Они уважительно расступились, давая мне проход.

Одно Перо ввел меня внутрь жилища. На одеялах лежала молодая женщина, рядом с ней сидела Какхо-Ото и уродливого вида старик. Это был шаман племени.

Увидев нас, шаман и Темный Волос встали. Я быстрым взглядом окинул все помещение. Слева от входа лежало мое седло и попона, на одной из жердей висели мои револьверы и нож. Читатель может себе представить, как мне хотелось добраться до собственного оружия.

— Сэки-Лата посмотрит на умершую и скажет, может ли он ее оживить, — требовал и одновременно просил Одно Перо.

Опустившись на колени рядом с телом женщины, я попытался связанными руками нащупать пульс, мне это удалось не сразу, но в конце концов я почувствовал, как под моими пальцами ровно бьется слабенькая жилка. Женщина находилась в глубоком обмороке, может быть, она бы даже действительно умерла, если бы ее не привели в чувство. Отец и сестра не спускали с меня глаз.

— Она умерла, и никто не в силах воскресить ее, — глухим уверенным голосом заявил шаман.