Множество рук протянулось к Сантэру, и он, изрыгая проклятия, бросил мое оружие на землю.

— Я отдаю его тебе, но оно обязательно вернется ко мне! Вождь Тангуа рассудит нас!

Пида не удостоил его ответа. Я протянул руки молодому вождю, чтобы он собственноручно связал их, но в это время ко мне подскочил взбешенный неудачей Сантэр и попытался вытащить у меня из кармана завещание Виннету.

— Бери его самого, берите его оружие, но все, что лежит у него в карманах, будет моим!

— Убирайся прочь! — разъярился я.

Он отпрянул, испуганный моим окриком, но быстро совладал с собой и злобно усмехнулся.

— Тысяча чертей! Ты еще брыкаешься? Тебе крышка, спасения ждать неоткуда, ты уже почти мертв! А я хочу знать, что ты выкопал и что там читал. Не упрямься, все равно золото станет моим.

Он снова приблизился ко мне и снова попытался влезть в мой карман. Мои руки еще не были полностью связаны, только на одной из них висела ременная петля, поэтому я быстрым движением ухватил его рукой за горло, а левой ударил в висок. Негодяй рухнул на землю, как подкошенный.

— Уфф! Уфф! — раздалось вокруг.

— Теперь вяжи меня, — произнес я спокойно, протягивая Пиде свои руки.

— Сэки-Лата заслужил свое имя, — с уважением посмотрел на меня молодой вождь. — Что Сантэр хотел достать из твоего кармана?

— Бумагу с письменами, — ответил я, не вдаваясь в подробности, чтобы скрыть истинное значение лежащих у меня в кармане листов.

— Он что-то сказал о золоте.

— Откуда ему знать, о чем говорят письмена? Скажи мне лучше, чей я пленник: твой или его?

— Мой.

— Тогда почему ты разрешаешь ему грабить меня?

— Краснокожие воины желают только получить твое оружие, до всего остального им дела нет.

— Разве по этой причине все остальное должно стать собственностью этого негодяя? Разве Олд Шеттерхэнд — мальчишка, в чьих карманах может хозяйничать кто угодно? Я сдался тебе и тем самым оказал тебе честь как воину и как вождю. Почему же ты забываешь, что и я — воин и вождь и с такими, как Сантэр, могу говорить только как с псом? Достаточно одного пинка, и он перестанет лаять.

Индеец уважает смелость и гордость даже в том случае, если обнаруживает их у своего самого заклятого врага. Кайова знали меня, знали мои правила и не могли забыть, что в те времена, когда я, спасая Сэма Хокенса, захватил в плен Пиду, с головы сына вождя не упало ни единого волоса.

Краснокожие смотрели на меня чуть не с суеверным уважением, а Пида доброжелательно — конечно, с точки зрения индейца — ответил:

— Сэки-Лата самый храбрый из белых воинов, а тот, кого он свалил с ног ударом, известен среди нас как человек с двумя языками и двумя лицами. Я запрещаю ему прикасаться к тебе и совать свои руки в твои карманы.

— Благодарю тебя. Ты смелый вождь и когда-нибудь станешь самым славным воином среди кайова, а твое племя будет гордиться твоим именем. Благородный воин убивает врага, но не унижает его достоинства.

Пида гордо выпрямился, мои слова вселяли в юношу уверенность и возвышали в собственных глазах. Он ответил мне, и в его голосе прозвучало сожаление о том, что должно было произойти:

— Да, Пида убивает врага. Сэки-Лата умрет, но смерть его будет не унизительна, а почетна. Он умрет у столба пыток.

— Вы не услышите от меня ни стона, ни мольбы о пощаде. Единственное, о чем я вас прошу, держите подальше от меня этого негодяя.

Мне связали руки, затем повалили на землю и спутали ноги в щиколотках, чтобы я не мог ходить. Тем временем к Сантэру вернулось сознание, он встал на ноги, пошатываясь, подошел ко мне и пнул меня ногой.

— Ты поднял на меня руку, собака! — завизжал он. — Ты заплатишь мне за это жизнью!

И он попытался вцепиться руками мне в горло.

— Не смей! — остановил его окриком Пида. — Я запрещаю тебе прикасаться к пленнику!

— Ты не вправе запретить мне что-либо! — Несмотря на охватившую его ярость, Сантэр остановился и опасливо покосился на молодого вождя. — Он мой смертельный враг! Он ударил меня! Сейчас он на собственной шкуре испытает…

Не успел он прикоснуться ко мне, как я поджал ноги и с такой силой пнул его в грудь, что негодяй отлетел далеко назад и повалился на землю. Он хотел было сразу же вскочить на ноги, но ему это не удалось. Разъяренный, как раненый зверь, он медленно встал и с воплями и проклятиями выхватил револьвер.

— Ступай в ад, собака, там черт уже приготовил тебе место!

Стоявший рядом с Сантэром индеец по знаку Пиды резко ударил его под руку. Пуля унеслась в небо.

— Почему ты мне мешаешь? — набросился на краснокожего обезумевший Сантэр. — Он меня ударил! Он пнул меня ногой! Я убью его.

— Ты не убьешь его! — заявил Пида, подходя к Сантэру и сжимая его плечо рукой. — Сэки-Лата принадлежит мне, и никто не смеет тронуть его пальцем. Никто, кроме меня, не может распоряжаться его жизнью.

— Я поклялся отомстить ему!

— Твои клятвы меня не касаются. Ты оказал две-три услуги моему отцу, и он согласился, чтобы ты бывал у нас. Однако не рассчитывай на большее! Сэки-Лата должен умереть у столба пыток, и если ты его убьешь, поставлю к столбу пыток тебя!

— За чем остановка? Поставьте его к столбу пыток прямо здесь, у могил апачей, и устройте праздник по поводу смерти Виннету!

— Нам нельзя поступать так.

— Почему? Прекрасное место, прекрасный повод! Виннету мертв, а теперь вы еще замучите насмерть его лучшего друга и вашего смертельного врага!

— Нет. Мы отведем его в стойбище.

— В стойбище? Вы не в своем уме! Зачем?

— Чтобы отдать Сэки-Лату в руки моему отцу. Он сам решит, каким пыткам подвергнуть бледнолицего воина.

— Какая глупость! Вести его в стойбище!

— Замолчи! Пида — молодой вождь, но он не делает глупостей.

— Согласен, до сих пор не делал, но собирается сделать. Разве ты не знаешь, сколько раз Олд Шеттерхэнд был в плену? Сам дьявол помогал ему, и всегда ему удавалось бежать! Если вы не прикончите его сейчас же, он снова сумеет ускользнуть!

— Ему не удастся бежать. Мы будем обращаться с ним как с самым славным воином из племени бледнолицых, но и стеречь будем, как никого до сих пор не стерегли.

— Черт побери! Вы еще хотите обращаться с ним как со славным воином? Может быть, прикажете поднести ему цветы и украсить грудь орденами?

— Пида не знает, что такое ордена, и не понимает, зачем Сэки-Лате нужны цветы. Однако молодой вождь кайова знает, что с ним следует обращаться совсем по-другому, чем с тобой, если бы ты стал нашим пленником.

— Ты еще раскаешься в том, что не прислушался к моим словам. Без меня вам никогда не удалось бы его поймать, а теперь без меня вы наверняка упустите его, поэтому я еду с вами в стойбище. Я сам буду присматривать за ним и позабочусь о том, чтобы негодяй получил заслуженную кару за все зло, что он причинил мне и другим.

— Я не могу запретить тебе ехать с нами в стойбище, но не забывай, что я сказал: если ты убьешь пленника, я убью тебя. А теперь я должен посоветоваться, как поступить дальше.

— Что тут советоваться? Я и так тебе скажу, что надо делать.

— Меня не интересует, что ты можешь сказать. Ты не имеешь права сидеть в совете вождей и старейшин.