восемь лошадей были подкованы, а остальные — нет. Но все остальное — сущая выдумка и небылица! Вот здесь они сидели в засаде, а там стояли их лошади. Больше ничего по следам узнать нельзя!

— Тогда идите за мной. Мне очень жаль, но сейчас гринхорн преподаст урок вестмену.

— С удовольствием, — ехидно ответил он, покачивая головой.

— Здесь стояли их лошади, вы сами видели отпечатки копыт. Обратите внимание — трех из них держали отдельно от остальных и стреножили им не передние ноги, а связали переднюю правую и заднюю левую. Такие путы используют индейцы, а не белые.

Толстяк наклонился, измерил расстояние между отпечатками копыт и перестал покачивать головой.

— Боже, вы и в самом деле правы! Здесь стояли индейские кони!

— Продолжим урок. Обратите внимание на эту лужу. Возле нее краснокожие мыли лица и наносили на них боевые краски. Видите круглые углубления в земле? Здесь стояли мисочки с красками, которые, как известно, сделаны на медвежьем жиру. На солнце жир растаял, и несколько капель упали в траву. Присмотритесь: черная, красная и две голубых капельки.

— Вижу.

— А разве черный, красный и голубой цвет — это не боевые краски оглала?

Толстяк кивнул в знак согласия. На его недоуменном лице легко читалось то, о чем молчали губы.

— Пойдемте дальше, — продолжал я. — Судя по следам, когда бандиты приехали сюда, они остановились вон у того болотца. Кони стояли там долго, отпечатки копыт глубокие, и вода заполнила их до краев. Двое проехали вперед осмотреть местность, и это могли быть только вождь индейцев и главарь шайки. Естественно, конь белого был подкован, а индейца — нет. К тому же краснокожие сидят почти на шее лошади, поэтому жеребец вождя ступал тяжелее передними ногами, а жеребец главаря — задними.

— Вынужден признать, что вы правы, но как…

— Не торопитесь, всему свое время, — перебил его я. — Будьте теперь повнимательнее. Вот здесь жеребцы принялись кусать друг друга. То, что это были жеребцы, не вызывает сомнения, так как кобылы более смирны и не станут драться после длительной утомительной скачки.

— Но как вы узнали, что жеребцы покусали друг друга?

— Присмотритесь к следам. Здесь конь индейца прыгнул на коня белого. Надеюсь, с этим вы согласитесь? На траве остались каштановые волоски — они из гривы. А вот там лежат черные волосы из хвоста. Следы говорят, что здесь жеребец вождя вцепился зубами в гриву коня белого и потрепал ее. Хозяин осадил его и погнал вперед, и тогда обиженный гнедой вцепился ему в хвост, вот почему между каштановыми и черными волосами расстояние в несколько шагов. Теперь даже гринхорну становится ясно, что лошадь индейца вороная, а белого — гнедая. Пойдемте дальше. У насыпи они спешились. На мягком песке следы видны хорошо, как нигде. Присмотритесь. У белого одна нога оставляет более глубокий отпечаток, откуда можно сделать вывод, что он хромает. Должен признать, что бандиты вели себя крайне неосторожно и даже не попытались замести следы. Это значит, что они чувствовали себя в безопасности, что может иметь две причины.

— Какие?

— Первая: они собирались в тот же день уехать подальше и убежать от погони. Однако их лошади устали, и я думаю, что вероятнее вторая причина: поблизости находится большой отряд, к которому они всегда могут присоединиться. К тому же трое индейцев никогда не доверились бы двум с лишним десяткам бледнолицых грабителей, поэтому я готов биться об заклад, что к северу отсюда разгуливает отряд вышедших на тропу войны оглала. Там и следует искать железнодорожных грабителей.

Толстяк в изумлении смотрел на меня.

— Боже! — простонал он. — Кто же вы такой на самом деле?

— Я вам уже сказал.

— Ну уж нет, позвольте вам не поверить. Вы не гринхорн и не бумагомаратель. Вы такой чистый и опрятный, что могли бы сыграть роль вестмена в оперетке. Начищенные до блеска сапоги и новенькое оружие бывают только у гринхорна, но я не знаю ни одного вестмена, который бы умел так читать следы. Боже мой, а я-то думал до сих пор, что тоже кое на что способен, но оказывается, я вам и в подметки не гожусь!

— Однако я и в самом деле писатель. Правда, мне приходилось не раз путешествовать по прерии, и кое-чему я научился.

— А теперь вы действительно собираетесь в горы Виндривер?

— Ну конечно!

— Но для этого недостаточно уметь читать следы. Думаю, что для такого путешествия вам кое-чего не хватает.

— Чего же?

— Осмотрительности. Я бы на вашем месте не несся туда сломя голову, а прежде всего попытался бы найти себе лошадь.

— Я найду ее.

— Где?

— Для начала куплю клячу на станции, а затем выберу в диком табуне мустанга получше и поймаю его.

— Вы такой хороший наездник, что можете объездить мустанга? И откуда вам известно, что на Виндривер будут табуны диких лошадей?

— Разве вы не знаете, что в это время стада бизонов и мустангов перекочевывают на север?

— Знать-то я знаю, да не уверен, что вы справитесь с мустангом.

— А вы хотите устроить мне экзамен? — засмеялся я.

— Небольшой, но все же экзамен, — подтвердил он с серьезным лицом. — Я делаю это с определенной целью.

— Могу я узнать, с какой?

— Немного позже. Сначала вы покажете мне, как стреляете. Принесите ваше ружье.

Конечно, я мог сразу же сказать ему, что я Олд Шеттерхэнд, и поставить его на место, но он меня очень забавлял, поэтому я молча подчинился, поднялся в вагон и взял свои завернутые в одеяла ружья. Пассажиры, издали наблюдавшие за нами, в ту же минуту подошли и окружили нас. Американец, в особенности житель Запада, никогда не откажет себе в удовольствии поглазеть на состязание в стрельбе.

Когда я развернул одеяло, толстяк удивленно воскликнул:

— Тысяча чертей и одна ведьма! Да ведь это настоящий штуцер мастера Генри! Сколько в нем зарядов?

— Двадцать пять.

— Ого! Я о таком и не слышал! Боже, как я завидую вашему оружию!

— А вот я предпочитаю флинт, — ответил я, разворачивая второй сверток.

— Сразу видно, что вы ничего не смыслите в оружии, если предпочитаете новенькую, блестящую от смазки хлопушку, — с издевкой произнес толстяк.

— Не хотите ли вы посмотреть на клеймо мастера, сэр? — охладил его я, протягивая ему карабин.

Он бросил беглый взгляд на казенную часть и подпрыгнул от удивления.

— Извините, сэр, — вымолвил он растерянно, — это совсем другое дело. Флинты с таким клеймом можно пересчитать по пальцам. Мне даже как-то говорили, что сам Олд Шеттерхэнд пользуется таким же. Но как к вам попал этот шедевр оружейного искусства? А может быть, клеймо подделано? Наверное, так оно и есть, потому что не очень-то похоже, чтобы ваш флинт часто стрелял.

— Давайте испытаем его. Куда мне стрелять, сэр?

— Ну, — протянул он, оглядываясь по сторонам, — пальните-ка дробью вон в ту птицу на кусте.

— Расстояние слишком большое! — заметил кто-то из пассажиров.

— Посмотрим, большое оно или нет, — ответил я.

Когда я вытащил из кармана очки и водрузил их на нос, лицо толстяка расплылось в широкой улыбке.

— Ха-ха-ха! Так вы собираетесь путешествовать в очках? Где же это видано?!