вождей, и они расскажут, как я пощадил их. Спросите ваших старейшин, ненавидел ли я кого-нибудь? Я люблю всех людей, и вас тоже. Я хочу вам добра и потому остерегаю вас от ваших планов, которые принесут вам несчастье. Что-то нехорошее задумали вы и сегодня. Я не потерплю, чтобы все это осуществилось. Сядьте и отдайте ваши ножи. Вы пленники!

— Мы не пленники, а…

С этими словами команч прыгнул на меня, но я шагнул вправо, тут же схватил его сбоку и отшвырнул в сторону. Инчу-Инта, великан, поставил ему на грудь колено и без особого труда утихомирил его. Так же поступил с кайова бравый Папперман. В одну секунду оба пленника были так крепко связаны, что не могли и пошевелиться. Мы сели рядом. «Виннету» привели наших лошадей. Но я прежде всего взялся за карту. С первого взгляда я понял, как мне быть дальше, и обратился к команчу:

— Пусть Ават-това, шаман команчей, скажет мне: есть у него собрание книг или библиотека?

— Нет, — прозвучало в ответ. — Ни у кого из команчей нет книг.

— Может, Ават-това знает, у кого есть библиотека?

— Здесь, на горе Виннету, — у Тателла-Саты.

— Больше ни у кого?

— Другого не знаю.

— Тогда этой карты тебе не видать! Я обязан вернуть ее настоящему, законному владельцу. Она принадлежит Тателла-Сате и была у него украдена!

— Это ложь! — взревел шаман.

— Нет, это правда, — спокойно ответил я.

— Докажи!

— Пожалуйста! Только ты все равно не поймешь, что я скажу. Карта пронумерована на древнем диалекте покончи языка майя. Вот внизу, в этом углу, стоит «йо-тук», то есть «пять раз по сорок», — стало быть, две сотни. А здесь, в другом углу, — «вук-лай», то есть «семь и десять», — значит, семнадцать. На этой карте стоит двести семнадцатый номер упомянутой библиотеки или одного из ее отделов. Я покажу ее Тателла-Сате, и он подтвердит, что она принадлежит ему.

— Ты не должен ничего ему показывать, она не его! Эта карта украдена, но именно сейчас и тобой. Ты вор!

— Молчи, иначе я заткну тебе глотку, старый мошенник! — перебил его Папперман. — Где братья Энтерс?

Упомянуть братьев было не самой плохой находкой. Краснокожие поняли, что мы не так плохо осведомлены, как, вероятно, они полагали. Они не смогли скрыть своего удивления и все же быстро овладели собой, а команч равнодушно спросил:

— Энтерс? Кто это?

— Два брата, которые пообещали передать нас в ваши руки. Теперь вы знаете достаточно, чтобы убедиться, что мы не имеем никакого желания пускать вам пыль в глаза. Еще одно слово, которое нам не понравится, — и вас крепко вздуют!

Конечно, было бы лучше, если бы Папперман дал сказать мне, но сегодня, после стольких лет, он снова захватил пленников, и я не мог не позволить старому вестмену ощутить себя на боевом коне. Шаманы тотчас притихли.

Я тщательно изучил карту, а потом решил посовещаться с Инчу-Интой, уверявшим меня, что отлично знает пещеру. Оказалось, что между картой и его рассказами много расхождений. Согласно карте, в долине был один вход в пещеру, перед которым мы как раз и находились, а наверху существовало три выхода: два узких и один широкий. По широкому можно было ехать верхом, и выходил он наружу за Таинственным водопадом. Оба узких ответвлялись от основной дороги и расходились в разные стороны. Один выводил в «замок», куда точно — неясно, потому что рисунок был слишком мелок. Другой вел во внутреннюю долину, к статуе Виннету.

Инчу-Инта понятия не имел ни об одном из трех выходов, хотя слышал, что в древние времена выходы из пещеры были засыпаны. Зачем это сделали, он не знал. Он утверждал, что ход поначалу широк и хорошо проходим, а потом вдруг становится узким и пропадает где-то в зарослях сталагмитов.

Кто прав, Инчу-Инта или карта? Наверное, более точна последняя. Итак, я решил положиться на карту, по крайней мере в отношении верхней части пещеры и находящихся там выходов. Но до того я мог полностью доверять знаниям «слуги». Я решил не оставлять здесь лошадей — зачем? Ведь нам не придется сюда возвращаться, если существует такой широкий и удобный выход, как обозначен на карте. Хотя Инчу- Инта настаивал на нашем возвращении вместе с лошадьми, я придерживался того мнения, что ни одному разумному человеку не взбредет в голову полностью засыпать три выхода. Я предполагал, что они лишь замаскированы, и положился на интуицию.

Перекусив, мы приготовились к обследованию пещеры. Мы сделали факелы, а когда открыли сумки, обнаружили там непромокаемые индейские покрывала, которые могли накинуть как плащи. Мы привязали шаманов к их лошадям, зажгли несколько факелов и начали подземный переход, от которого я ожидал великолепных результатов.

Мне понадобилось бы много страниц, чтобы хотя бы частично описать то, что я увидел в этой удивительной пещере, но я воздержусь. Она очень часто упоминается в завещании Виннету и является местом действия событий, о которых я. пока еще должен молчать. Мы ехали по удивительному, сказочному подземному миру. Впереди Инчу-Инта с факельщиком «Виннету», за ними я с Душенькой, следом пленники, а потом Папперман с остальными «Виннету», из которых каждый второй держал факел.

Дорога непрерывно шла вверх. Свод пещеры был так высок, что нам не пришлось слезать с лошадей. Лабиринты подземного пространства, по которому мы продвигались, не походили один на другой. Неожиданность следовала за неожиданностью. Снизу, навстречу сталактитам, тянулись вверх забавные сталагмиты, временами соединяясь с ними в трубки, колонны и другие чудеса природы-строительницы. К сожалению, для обстоятельных наблюдений у нас не было времени — мы продвигались вперед, только вперед и вверх, к тому месту, где должно было решиться, сможем ли мы вообще что-либо сделать дальше. Мы преодолевали тоннели, коридоры, ехали над пропастями, в глуби которых шумела река, скользили меж тонких нитей воды, брызги которой обдавали нас, словно из невидимых фонтанов. Но мы не останавливались, пока широкая дорога не стала такой узкой и неудобной, что продвигаться вперед можно было только пешком.

— Вот видишь, я был прав, — не без гордости заметил Инчу-Инта. — Дорога для лошадей закончилась. Нет тут никакого выхода за Таинственным водопадом.

Похоже, он действительно был прав. Вскоре мы очутились в широком зале, перед баррикадой из сталактитов и сталагмитов. Узкая дорожка сворачивала отсюда направо. Но на карте этого поворота не было — там дорога продолжалась прямо. Вот оно что! Теперь предстояло выяснить, мог ли я все еще полагаться на свои глаза и осталась ли у меня способность к анализу. Я начал обследовать сталактиты и очень скоро увидел, что для раскрытия истины большого ума не требовалось. Свисающие сверху образования были настоящими, а растущие снизу — нет. Последние тоже были сталактитами, а не сталагмитами! Их доставили сюда и очень искусно расставили. Почему и зачем? Да все очень просто: чтобы перегородить широкую тропу, замаскировать ее и спрятать от чужаков.

Я попробовал расшатать крайний из них, и он тут же поддался. Остальные проделали то же самое с другими сталактитами. Вскоре благодаря этому мы расчистили проход. Я пригласил Паппермана и одного из «Виннету» последовать за мной. Я жаждал видеть, что ожидает нас дальше.

Взяв два горящих факела, мы втроем проникли в проход. Дорога шла вверх. Вскоре мы услышали журчание воды, потом клокотание, а затем и грохот такой силы, что не различали даже собственных слов. Вдруг за поворотом нам в глаза ударил дневной свет, и мы увидели бушующий и пенящийся Таинственный водопад. Мы словно оказались на горной дороге Швейцарии: с одной стороны — отвесные горы, с другой — зияющая бездна, в которой исчезал водопад. Ничто не отделяло нас от бушующей стихии. Но скалистый уступ был широк — в ряд по нему могли спокойно идти четыре лошади.

Так прошли мы водопад по всей его ширине и вновь оказались в галерее, где пришлось положиться на факелы. Продвинувшись по этой извилистой галерее довольно далеко, мы услышали шум водопада. Он все усиливался, а когда стал таким, что почти оглушил нас, впереди забрезжил дневной свет. Мы пошли прямо на него и снова оказались между Таинственным водопадом и высокой скалой. Мы стояли почти на краю