— Конечно. Или вы не согласны?

Взгляд, который Зебулон бросил на брата, выражал полный триумф по поводу того, что я так простодушно пошел у них на поводу, хотя в действительности он сам попался на удочку.

— Мы не согласны! — буквально крикнул он. — Да что вы! Мы ведь ваши друзья! Мы так полюбили вас! Мы вообще не хотим с вами расставаться! Охотно поедем вместе с вами к Воде Смерти. И все же давайте договоримся, что за это вы покажете нам Наггит-циль и Деклил-То.

— Хорошо. Но почему Киктахан Шонка не взял вас с собой сразу? Почему он послал вас к Тавунцит- Пайа?

— Чтобы выследить скво сиу и сообщить ему о них. Он точно описал нам дорогу. По его словам, отсюда до места всего лишь два дня пути.

— Верно. А теперь слушайте внимательно! Мне кажется весьма странным, что вы просите показать, где находятся Наггит-циль и Деклил-То. Просто в голове не укладывается, почему вы раньше не разыскали эти места. В отношении Наггит-циль вам стоило только осведомиться у вождя кайова Тангуа или у его сына Пиды. А насчет Деклил-То — могу уверить, что найти какого-нибудь апача из числа тех, кто были там со мной, совсем не трудно.

— Легко сказать, но на самом деле это не так, — возразил он. — Я был у кайова. Старый Тангуа уже готов был сообщить мне обо всем, но Пида помешал ему. Почему — я не знаю. И среди всех апачей, которых я расспрашивал о Темной Воде, не нашлось ни одного, кто не отнесся бы ко мне с подозрением. Они очень осторожны, эти мерзавцы!

— Эти «мерзавцы» — мои друзья, мистер Энтерс. Нравится вам это или нет, но, если вы еще раз употребите это слово, наши пути разойдутся. Сейчас моя жена приготовит ужин. После него мы ляжем спать. А завтра на рассвете покинем это место и направимся к Тавунцит-Пайа. Вы согласны?

— Да. Но давайте мы расположимся в сторонке. Мы неисправимые храпуны, и нам не хотелось бы беспокоить леди.

Было очевидно, что они хотели спокойно переговорить друг с другом. Мне пришло в голову подслушать их, но я отказался от этой мысли. Все, что я хотел бы узнать, можно выведать более легким способом.

Во время нашей беседы с Зебулоном Энтерсом его брат не вставил ни единого слова. Похоже, у них были разные точки зрения.

Молодой Орел держался так, словно братьев вообще не существовало. Их совместное пребывание вряд ли сулило радужные перспективы. Как и говорил Зебулон, после ужина они покинули нас и появились лишь на рассвете, на запах кофе. И только теперь нам бросилось в глаза, что к седлам их лошадей крепко приторочены заступы. Папперман спросил:

— Мечтаете добыть сокровища?

— Возможно, — ответил Зебулон загадочным тоном.

— Какие же?

— Еще не знаю. Вдруг инструменты нам пригодятся! Киктахан Шонка обещал нам не деньги, а добычу. Речь идет о бонансе, или кладе. Потому мы и прихватили с собой заступы.

Парень был упоен собой. У него и мысли не возникало, что он сам всего лишь простой инструмент, который за ненадобностью будет безжалостно выброшен.

Мы отправились той самой дорогой, по которой много лет назад я ехал вместе с Гейтсом, Клаем и Саммером. И лагерем мы стали именно там, в открытой прерии, где и в прошлый раз. Костра разжигать не стали — так и уснули. На следующее утро я сообщил Энтерсам, что мы достигнем Тавунцит-Пайа в полдень. О Мэгворт-хиллз я предусмотрительно умолчал, поскольку это название упоминалось в третьей части «Виннету», которую, судя по всему, они читали и могли догадаться, что речь шла о Наггит-циль. Знать им об этом было еще рано. К моему удивлению, Зебулон вдруг спросил:

— Вы знаете горы понаслышке, мистер Бартон, или уже бывали там?

— Бывал, — ответил я.

— Там наверняка есть могилы. Две, три… Это так?

— Две я видел. Кто там похоронен?

— Вожди кайова.

— Правда?

— Да. Мне рассказывал один человек, который не раз бывал там.

— Привал сделаем у двух могил, которые я видел. Лучшего места не найти.

Все утро жена выглядела задумчивой. Мы приближались к месту, которое было для нее священным. Она ревностно чтила память о прекрасной сестре Виннету и сожалела, что никогда не приедет в Америку и не увидит ее могилы. И вот она здесь и ее желание вот-вот исполнится.

Молодой Орел тоже впал в раздумье. Временами он испытующе смотрел на меня, и опускал глаза, как только встречал мой взгляд.

Энтерсы держались от нас на расстоянии. Они ехали за Папперманом, который теперь точно знал, что можно при них говорить, а что нельзя — накануне я его проинструктировал.

Около полудня показались горы. Они становились все выше по мере приближения к ним, и вот на одной из самых высоких вершин замаячило огромное дерево.