Вероятно, Гибсон узнал меня и предупредил своих спутников, что ничего хорошего от нашего появления ждать нельзя. Я с любопытством следил за Олд Дэтом в ожидании увидеть новый трюк старого хитреца. Вестмен дружелюбно посмотрел в лицо подошедшему белому и очень вежливо ответил:

— Привет от сеньора Кортесио из Ла-Гранхи, мистер.

— Вы с ним знакомы? — оживился тот, не догадываясь, что уже проглотил наживку.

— Ну конечно, — подтвердил Олд Дэт. — Мы с ним старые друзья. К сожалению, я опоздал и не смог встретиться с вами до вашего отъезда, но сеньор Кортесио сказал мне, где вас искать.

— В самом деле? Что же он вам сказал?

— Что вы переберетесь через Лас-Морас и Рио-Моралес, а затем направитесь через Баию и Табаль в Чиуауа. Но вы несколько отклонились от пути. Могу я знать, почему?

— Потому что встретили наших друзей команчей.

— Ваших друзей? Мне показалось, что они ваши враги.

Белый явно смутился, неопределенно пожал плечами и притворно закашлялся, пытаясь дать понять Олд Дэту, что говорить при всех небезопасно. Но вестмен сделал вид, будто не замечает его ужимок, и продолжал:

— Ведь вы встали на сторону Хуареса, а команчи сражаются за Наполеона!

Белый не торопился отвечать, казалось, он тщательно взвешивает свои слова.

— Вы заблуждаетесь, сеньор, мы тоже поддерживаем французов.

— И ведете в Мексику добровольцев из Соединенных Штатов?

— Да, но в армию Наполеона.

— Ах вот как! Значит, мой друг сеньор Кортесио занялся вербовкой солдат для французской армии?

— Ну конечно!

— А я-то, старый дурак, думал — в отряды Хуареса.

— Ну что вы, как можно!

— Благодарю вас за разъяснение. Вы свободны и можете вернуться к своим людям.

Лицо добровольца дрогнуло от гнева. Неужели он позволит неизвестному бродяге командовать собой?

— Сэр! — воскликнул он с ненавистью в голосе. — Какое право вы имеете приказывать мне?

— Разве вам не известно, — с достоинством ответил Олд Дэт, — что у этого костра могут сидеть только вожди?

— Мне наплевать на вождей! Я офицер!

— Хуареса? — быстро спросил Олд Дэт.

— Да! То есть нет, Наполеона.

— Ну вот вы и проговорились. Тем более что никакой вы не офицер, раз не умеете хранить тайну при любых обстоятельствах. Нам больше не о чем разговаривать. Возвращайтесь к своим людям.

Тот хотел было возразить, но вмешался Белый Бобр и взмахом руки приказал ему удалиться. Скрипнув зубами так, что мы услышали, офицер Хуареса подчинился.

— Что теперь скажет мой брат? — обратился вестмен к вождю команчей.

— Лицо бледнолицего выдало его, — ответил Белый Бобр. — Но я еще не до конца уверен, что они враги.

— Пусть мой краснокожий брат хорошенько подумает. Он уже знает, что бледнолицый побывал в Ла- Гранхе у некоего Кортесио и ведет отряд в Мексику?

— Да. Мои уши слышали это.

— Значит, он сторонник тех, для кого Кортесио вербует добровольцев.

— Да, так оно и есть на самом деле. Однако откуда Белому Бобру знать, для кого тот Кор-те-си собирает воинов, для Хуареса или Наполеона? — не хотел сдаваться вождь.

— Посмотри на это, — торжественно произнес Олд Дэт, доставая из кармана паспорт за подписью Хуареса и протягивая его Белому Бобру. — Я и мой молодой друг решили выяснить, кому служит Кортесио, а потому пришли к нему и заявили, что хотели бы воевать на стороне Хуареса. Тот принял нас как друзей и вручил нам эти бумаги. Мой друг может показать тебе такую же.

Вождь осторожно принял в свои узловатые руки лист бумаги, повертел ее перед глазами и с усмешкой отозвался:

— Белому Бобру незнакомо искусство бледнолицых, он не может заставить говорить бумагу. Но его глаза хорошо видят здесь тотем Хуареса, — и он ткнул грязным ногтем в то место, где стояла печать и подпись президента. — Среди моих врагов есть сын скво команчей и бледнолицего, он умеет говорить с бумагой. Я позову его.

На громкий зов из круга команчей выступил молодой воин лицом несколько светлее остальных, подошел к огню, взял из рук вождя паспорт и бегло перевел. Я не понял его слов, но лицо Белого Бобра по мере чтения прояснялось. Краснокожий дочитал до конца, вернул бумагу вождю и, гордый своим умением, удалился.

— Мой брат желает увидеть бумагу моего друга? — обратился Олд Дэт к вождю.

Тот отрицательно покачал головой.

— Теперь Белый Бобр убедился, что бледнолицые обманули его? Верит ли он, что я сказал правду?

— Да. Я сейчас же позову на совет вождей и лучших воинов, чтобы решить, как поступить с лжецами.

— Ты позволишь мне принять участие в совете?

— Нет. Мой брат мудрее многих старейшин, а в бою отважнее многих молодых воинов, но сейчас он уже доказал то, что хотел доказать. Бледнолицые обманули команчей, и команчи сами решат, как наказать их.

— Позволь мне задать еще один вопрос. Мне очень важно услышать твой ответ. Почему мой краснокожий брат идет так далеко на юг? Почему он стремится углубиться в эти пустынные горы?

— Сначала воины команчей шли на север, но потом им стало известно, что Виннету собрал отряды в южных землях апачей и двинулся к Рио-Кончос, оставив свои стойбища без охраны. Поэтому мы поспешили повернуть к югу, чтобы напасть на них и взять большую добычу.

— Виннету двинулся с отрядами к Рио-Кончос? Но что ему там делать? И кто тебе сообщил об этом? Не те ли двое краснокожих, что встретились вам вчера?

— Уфф! Вы видели их следы?

— Да, в дне пути отсюда. Кто они?

— Воины из племени топи, отец и сын.

— Они еще в твоем лагере? Я хотел бы поговорить с ними.

— Мой брат волен поступать как ему вздумается.

— Могу ли поговорить и с теми двоими белыми, которых ты мне отдал?

— Мой белый брат свободный человек, а не пленник. Никто не может запретить ему это.

— Тогда, может быть, ты мне также разрешишь обойти лагерь? Мы в стране врагов, и я хочу убедиться, что проведу ночь в безопасности.

— Белый Бобр не мальчик и знает, как следует вести воинов по тропе войны, Он выставил часовых и выслал вперед разведчиков. Но ты волен поступать как знаешь.

Вождь команчей действительно считал старого вестмена своим большим другом и доверял ему, как себе самому, он даже не обиделся на просьбу позволить осмотреть лагерь. Тем временем гонцы побежали созывать старейшин и самых опытных воинов на совет, остальные команчи разошлись и принялись устраиваться на ночлег у своих костров. Обоих Ланге и Сэма тоже посадили к огню и дали им по куску жареной конины. Олд Дэт взял меня под руку и увлек к костру, у которого сидели белые люди. Навстречу нам вышел офицер, с которым недавно так нелюбезно обошелся Олд Дэт, и грубо спросил:

— Какого черта вам понадобилось устраивать мне экзамен, да еще в присутствии краснокожих?

— Я воздержусь от объяснений, так как чуть позже команчи сами все растолкуют, и, клянусь Богом, очень доходчиво. И не советую вам разговаривать с Олд Дэтом таким тоном. Во-первых, потому что вы конокрады, во-вторых, потому что команчи доверяют мне, а не вам, в-третьих, потому что достаточно одного моего слова, чтобы с вас содрали скальпы.

И он с презрением отвернулся от офицера, но остался на месте, чтобы дать мне возможность заняться