Заклинатели — на печке, Множество лапландских песен, Мудрые творенья Хийси. Сам веселый Лемминкяйнен Изменить свой облик хочет, Изменяется в объеме, Проникает он сквозь угол; Он проходит внутрь строенья, Говорит слова такие: 'Лучше пенье с окончаньем, Покороче песнь приятней; Лучше мудрость всю запомнить, Чем порвать на половинки'. Тотчас Похъёлы хозяйка Всполошилась, взволновалась, На средину пола стала, Говорит слова такие: 'Прежде пес, бывало, лаял; Этот пес, железный цветом, Мясо, кости пожирает, Свежей кровью запивает. Из каких мужей ты будешь, Из числа каких героев, Что ты в горницу проходишь, Проникаешь ты в жилище Так, что пес тебя не слышал И брехун не мог учуять?' Отвечает Лемминкяйнен: 'Знай, что я сюда к вам прибыл Не без знанья и искусства, Не без мудрости и силы, Не без отческих заклятий, Не без дедовских познаний, Чтоб собаки не кусались, Брехуны меня не рвали. Мать моя меня купала, Как я слабым был малюткой, Летней ночью по три раза, Девять раз осенней ночью, Чтоб на каждой я дороге Оградить себя мог пеньем, Чтоб могуче пел я дома, Колдуном был на чужбине'. Тут веселый Лемминкяйнен, Молодец тот, Каукомъели, Начал грозные заклятья, Заклинательные песни. Полилось из шубы пламя И из глаз огонь струился, Как запел тут Лемминкяйнен, Как он начал заклинанья. Он запел — и кто был лучшим, Стал певцом совсем негодным; Он набил им в рот каменьев, В глотки им он вдвинул скалы, Тем певцам, повсюду славным, Знаменитым чародеям. Он заклял мужей тех гордых, По местам раскинул разным: На поляны без растений, На невспаханное поле, На безрыбные озера, Где и окунь жить не может, В водопад ужасный Рутьи, В ту горящую пучину, В тот поток, покрытый пеной, Как каменья, их поставил, Чтоб они огнем горели, Чтоб, как искры, там трещали. И веселый Лемминкяйнен Тех мужей заклял с мечами, Тех героев с их оружьем, Стариков, а также юных, Вместе с ними возраст средний; Одного лишь не заклял он, Только пастуха дрянного, Только старого, слепого. Этот старый, в мокрой шапке, Говорит слова такие: 'О веселый Лемминкяйнен, Всех заклял ты старых, юных, Вместе с ними возраст средний, Отчего ж мне дал пощаду?' Отвечает Лемминкяйнен: 'Оттого я дал пощаду, Что тебя и видеть жалко, Скверен ты и без заклятий. Ты, когда еще был молод, Пастухом был самым злобным; Деток матери ты портил, И сестер родных срамил ты, Лошадей всех перепортил, Жеребят всех искалечил По полям и по болотам, По колеблющимся топям'. Но пастух тот в мокрой шапке Был в обиде очень злобен; Вышел из дверей наружу, Через двор он вышел в поле,
