не допускаю, чтобы Дерош мог ускользнуть от меня, а причитания и крики женщин разве могут заставить меня уступить? Вот это намного лучше, чем обыкновенно на нашем посту! — прибавил он, разжевывая с аппетитом пищу. — Отлично, господа, воздадим должное обеду! Как только мы наедимся всласть, сделаем хорошенький визит нашим интересным пленникам и пощупаем их «душевное состояние», по выражению этих милых парижан.

Окончив обед, майор Фейерлей в сопровождении Фицморриса направился, как он это объявил, к помещению экипажа, где содержались пленники.

— Вы идете, доктор, не правда ли?.. Вы из наших? — сказал он на пороге столовой.

Доктор, который еще сидел, устремив глубокомысленный взгляд на свой пустой стакан, медленно поднял голову.

— Из ваших?.. Мой Боже… это, смотря… Нужно сначала узнать, до чего вы можете дойти? — заметил он с двусмысленной улыбкой.

— Мы пойдем так далеко, как это понадобится! — ответил грубо Фейерлей. — Не больше меня вы желаете лишиться рубинов, не так ли?

— Это верно, что было бы преступлением упустить подобный случай! — сказал доктор со вздохом.

— Преступление — поругание человечества! — сказал Фейерлей, издеваясь. — Наша совесть не позволит нам совершать его, так, доктор?.. И только ввиду общего интереса мы предполагаем поговорить с этим господином… Ха-ха-ха!., в моих глазах вы тонкий хитрец!.. Совесть!.. Ха-ха-ха!.. Она вас очень стесняет, не правда ли?

— Если смотреть с научной точки зрения… — начал было доктор.

— О!., будет хитрить! — грубо оборвал его Фейерлей. — Нужно быть с нами или против нас. Выбирайте: кусок пирога… или оковы и место рядом с обманщиком! Ясно, кажется?..

— Я ваш, конечно! — поспешил ответить доктор. — Я все время был уверен, что мы остановились здесь для того, чтобы посетить копи; и, я думаю, что этот молодой человек обманул наше доверие, желая уйти немедленно. А отсутствие доверия…

Грубый взрыв смеха Фейерлея прервал речь ученого.

— Идем, старый крокодил, довольно болтать! — сказал он, хохоча. — Право сильного — всегда самое лучшее право! А мы сегодня сильны, будем этим пользоваться, вот и все!..

Говоря это, он пошел вперед, сопровождаемый Троттером и доктором. По дороге он назвал по именам с дюжину негров и велел им следовать за ним.

Один из этих людей взял большой фонарь, красноватое пламя которого причудливо играло на его лице; другой открыл дверь камеры.

Три человека, крепко связанные, лежали на полу все в том же положении.

Взяв фонарь из рук негра, Фейерлей поднес его к лицам пленников, чтобы узнать их.

— Вот француз! Снимите с него повязку! — скомандовал он.

Троттер стал на колени возле Оливье и поспешил исполнить приказание.

Фейерлей снова отдал фонарь негру и велел стать так, чтобы пламя вполне осветило его лицо; он скрестил руки и сказал:

— Смотрите на меня! Я новый капитан «Галлии»! Оливье, подняв голову, тотчас же ответил:

— Вы вор и разбойник!

— Молчать!..

— И вы дорого заплатите за этот бунт!..

— Я вам приказываю молчать!..

— Никто здесь не смеет мне приказывать!

— Полно, Дерош, я не хочу насилия!.. Я пришел предложить вам одну сделку…

— Я не вхожу в сделки с тем, кто меня связывает. С людьми вашего сорта!

— Черт побери!.. Дайте же мне говорить, не перебивая, или я велю вам наложить повязку!

— Ябуду перебивать, если мне захочется. Что вы сделали с дамами?

—Это чересчур! Прийти сюда, чтобы выдержать допрос! —крикнул майор, топая ногами. —Слушайте, Дерош, будем говорить о деле. При условии, что вы мне откроете местонахождение рубиновых копей, вам даруется жизнь. Вы должны решить, и скорее!., или янайду средства заставить вас говорить, милый господинчик! Их много в нашем распоряжении… сначала голод, потом жажда… потом лишение сна, не говоря уже о многих других, которые будут не менее убедительны, уверяю вас… Вы завезли нас слишком далеко, молодой человек, в страну нецивилизованную, где вам трудно будет не повиноваться, если вы вздумаете упорствовать… Я вас убеждаю, в ваших собственных интересах, исполнить наше требование по доброй воле и указать нам немедленно месторождение рубинов… Вы увидите, я добрый малый: если вы только скажете без дальнейших церемоний, я готов с вами поделиться частью сокровищ! Разве возможно быть более сговорчивым?

Оливье слушал все это с насмешливой улыбкой, и как только тот остановился, он не мог удержаться и громко захохотал презрительным смехом.

— Копи!.. Месторождение рубинов!.. Рубиновые копи, если вам угодно!.. Милостыня, мой милый господин!.. Честное слово, они все с ума сошли!.. Эту новую форму безумия следует записать ученым обществам. Господин Отто Мейстер!.. Слышите! Приступ болезни сегодня принимает эпидемический характер; к несчастью, я не имею лекарства, чтобы вас вылечить!.. Но знайте, если бы я даже имел его, то вы и тогда не были бы ближе к цели!

— Что вы этим хотите сказать? — заревел Фейерлей.

— А то, что если бы я знал, где рубиновые копи, то я постарался бы указать ее банде воров и мошенников, таких, как вы! — ответил Оливье, глядя ему прямо в глаза. — Но так как я этого не знаю, вопрос исчерпан!

— А! вопрос исчерпан! — крикнул майор, скрежеща зубами. — В самом деле?.. В последний раз спрашиваю, — желаете вы указать где находятся ваши сокровища?

— Мне нечего вам указывать!

— Отлично. Наденьте ему намордник. Слушайте, Оливье Дерош, я вам даю два часа на размышление! Через два часа я вернусь узнать о результатах… И поймите хорошо мои слова, это серьезно! Вы должны будете мне ответить… или в противном случае!..

И выразительным жестом экс-палач Декана закончил свою мысль, что означало затянуть намертво петлю тому, кто его слушал. С завязанным ртом Оливье мог только ответить пожатием плеч. Что касается Фейерлея, он, задыхаясь от бешенства, толкал кулаками свой отряд и вышел, разразившись потоком проклятий.

— Увидим! увидим! — говорит Отто Мейстер, стараясь успокоить его и остановить этот поток ругательств.

— К чему вы кричите так сильно? — спросил Троттер, в душе злясь не меньше его, но стараясь это скрыть. — Подумайте, вас могут услышать! Эти дамы…

— К черту!.. Я презираю этих дам! — кричал Фейерлей с яростью. — Что вы думаете, я не могу их заставить замолчать?

— Заставить замолчать? — спросил Троттер, дрожа.

— Черт возьми!.. Я каждой из них зажму рот… рубином!., и, ручаюсь вам, они прекратят свою музыку.

— А!., так!., я вас не понимаю. Сначала нужно бы узнать, где скрывается эта богатейшая россыпь!..

— Это само собой!.. Но не бойтесь. Он заговорит, этот француз, или я его задушу!..

— Плохое средство, чтобы узнать секрет, — заметил Троттер с презрением. — Дорогой мой, позвольте мне заметить вам по-дружески, что такое чрезмерное насилие — признак дурного тона. Я вас убеждаю вести дело с большей умеренностью… Подумайте о суде, которому нас подвергнут, если все это дойдет до Лондона…

— Я презираю Лондон, хороший тон, умеренность и вас! — заревел Фейерлей. — Я поведу дело по- своему!.. И скажу вам кстати, мой нежный Троттер, что у меня найдется еще повязка и пара кандалов к вашим услугам. Да и пуля в лоб, если вы будете продолжать вмешиваться не в свое дело!