Через двадцать минут движение винта было остановлено; трап, который находился прямо над головой несчастного, был открыт; веревочная лестница, основательно скрученная, выкатилась из отверстия, покачалась минуту в воздухе, затем стала прямо и вертикально повисла над страшной бездной. Вокруг, внизу и вверху, ничего кроме голубого неба! Самый смелый человек мог бы поколебаться, прежде чем спуститься в это пустое пространство.

— Кто спустится со мной? — спросил Оливье громким голосом.

Гробовое молчание было ответом.

— Один я не могу втащить этого человека, — продолжал молодой капитан. — Мне нужно двух помощников. Кто пойдет со мной?..

Лорд Темпль, встретясь взглядом с Оливье, отступил назад с таким жестом, который выражал, что это, дескать, не его дело… Этель невольно заломила руки.

— Ох! Боже мой… он один выпустит спасенного! — бормотала она с тоской.

— Мы не допустим гибели этого человека, не оказав ему помощи! — повторял Оливье. — Идем, не будем терять времени!

И он поставил ногу на первую ступеньку.

— Мистер! — крикнула мистрис Петтибон, которая, как все другие, следила за этой сценой, едва переводя дыхание!

— Да, моя дорогая подруга! — ответил янки недовольным тоном.

Его жена повелительным жестом указала ему на зияющее отверстие. Но в ту минуту, когда он, бледный от волнения, хотел совершить акт открытого сопротивления, рискуя навлечь на себя вечное неудовольствие своей дражайшей половины, от экипажа отделились два негра и направились к веревочной лестнице, которая снова раскачивалась под тяжестью Оливье.

Один из них был боцман Эндимион, другой был молодой негр высокого роста с правильной и красивой фигурой цвета черного дерева.

— Мы спустимся с капитаном, я и Теодор! — сказал боцман.

И они один за другим бросились к лестнице, по которой спустились очень ловко.

Оливье первый достиг оси. Цепляясь, упираясь ногами и коленями, он добрался до несчастного. И как раз вовремя! Человек готов был выпустить опору; ослабевшие руки опускались; он уже падал, когда Оливье схватил его в охапку и удержал. Но сам, теряя равновесие от сильного толчка, который он произвел, хватая человека, неминуемо упал бы со своей ношей, если бы молодой негр Теодор не бросился вперед, очертя голову, и не ухватил его обеими руками. Со своей стороны, Эндимион, поворачиваясь как настоящий акробат, повис на лестнице, зацепившись ногами, и своими железными руками ухватил ноги Теодора повыше лодыжки. На конце лестницы, которая сильно раскачивалась, повисла точно гроздь изчеловеческих фигур, державшаяся только ногами Эндимиона, так как Оливье, сбитый с позиции своим порывистым движением, выпустил ось, за которую держался только коленями. Это была ужасающая картина —видеть всех трех людей, качавшихся над бездной… Свидетели этой ужасной сцены не смели вздохнуть; тишина смерти царила на палубе; слышен был только торопливый стук машин.

Между тем колебание лестницы замедлялось.

—Внимание!—произнес Оливье полушепотом.

—Мы слушаем, капитан! — ответили сразу Эндимион и Теодор.

—Когда лестница будет близко, сядем все сразу верхом на ось, — сказал Оливье.

—Так точно, капитан!

— Раз!.. Два!.. Три!.. Идем!

Одним одновременным скачком намерение было выполнено. Три человека сидели верхом на огромном стальном брусе; тот, кого они вырвали у смерти, был положен поперек, поддерживаемый в равновесии.

—Веревок1 —крикнул Оливье.

Клубок веревок, которые Петтибон держал наготове, тотчас же скатился к спасителям; оба негра быстро обмотали и обвязали покрепче тело спасенного.

—Поднимай!—крикнул Оливье. Люди, стоявшие на палубе, быстро подняли ношу. Минуту спустя, поднимаясь вверх в обратном порядке, Эндимион, Теодор и капитан появились на палубе аэроплана.

Все столпились вокруг них: кричали, бросали вверх шляпы. Леди Дункан, Этель и мистрис Петтибон были в слезах. Что касается лорда Темпля, то все видели, как он пожимал руки не только Оливье, но и обоим неграм.

— В подобных случаях, — говорил он, — нет ни белых, ни черных, а есть только люди!

Такие слова, без сомнения, вызвали глубокую благодарность в сердцах двух смелых людей.

— А наш потерпевший? — спросил Оливье, оглядываясь вокруг. — Надо взглянуть, что с ним…

Все стеснились вокруг несчастного, который лежал на полу в том же положении, как его оставили, еще связанный веревками. Его перевернули, взглянули и один и тот же возглас вылетел из уст Оливье и лорда Темпля.

— Лорд Эртон!

Это действительно был Эртон, почти неузнаваемый, в оборванной одежде; лицо и руки его припухли и были исцарапаны.

— Ох! Ох! — произнес лорд Темпль, сильно шокированный, — вот мы кого вытащили.

— Доктора! — крикнул Оливье, вставая. — Этот человек почти без дыхания… Где доктор?

— Вот, капитан! — ответил Петтибон глухим голосом.

Со времени последней молчаливой размолвки с мистрис Петтибон он казался убитым.

На его голос вышел негр с седыми волосами и приблизился к лорду Эртону; не рекомендуясь, он опустился на колени и начал ощупывать и выстукивать его по всем правилам искусства.

Этот черный был небольшого роста, толстый, в синих очках, одетый в церемониальный костюм: черное платье, брюки и жилет тоже черные, старомодные. Высокая шляпа с широкими полями, порыжевшая от времени, была сдвинута на затылок. Тщательно исследовав больного, он поднял голову.

— У него ничего не сломано! — произнес он дрожащим голосом.

— Никакого видимого повреждения, — продолжал он. — Простой обморок, вероятно, от страха; он уже проходит. Теперь потереть виски одеколоном, свежий воздух и стакан рому: вот и весь необходимый уход!

Он побежал в свою каюту и вернулся с бутылкой; с усилием разжав плотно сжатые зубы лорда Эртона, он влил ему в рот ложку рому. Вэто время леди Дункан и мистрис Петтибон, стоя на коленях по обеим сторонам молодого лорда, натирали ему виски уксусом и держали около ноздрей флакон с нюхательной солью, брызгая в то же время в лицо холодной водой. Наконец усилия их увенчались успехом, пациент зашевелился, двинул руками и ногами, затем, испустив глубокий вздох, медленно открыл глаза и обвел окружающих блуждающим взором.

— Где я? — спросил он слабым голосом.

— На палубе «Галлии», — весело ответил Оливье. — Мы имели счастье захватить вас вовремя… Но, клянусь, чуть сами не нырнули в пространство!

Лорд Эртон снова застонал, его веки закрылись с нервной дрожью.

— Ох!.. Это падение… эта пустота!.. Ужасно! — бормотал он, содрогаясь.

И его голова упала назад, как будто он опять потерял сознание.

— Не думайте об этом! Это прошло… Теперь немного воздуха, — прибавил капитан «Галлии», поднимаясь, — пусть больной вдыхает больше воздуха… По местам, дети мои!.. Двое тех, что спускались со мной, пусть придут в мою каюту на десять минут. Я должен сказать им пару слов.

Экипаж разошелся. Доктор продолжал давать ложечками ром больному, который очень скоро вернулся к жизни.

— Теперь, когда вы пришли в себя, — сказал тогда Оливье, — объясните нам, пожалуйста, что вы делали в этих галереях?

— Я только одному себе отдаю отчет в своих делах, — ответил лорд Эртон со слабой улыбкой. — При звуке колокольчика я сошел с аэроплана так же, как и другие… но, к сожалению, я должен признаться, что