на корабле общепринятым, но лифт неожиданно и часто ломался, и Роуз подозревал, что за этими внезапными поломками стоят происки капитана. Трап стал для него обычным служебным проходом, даже если лифт работал. Роуз схватился руками за перила и начал короткое восхождение. Весь путь занял у него не больше минуты.

— Пассажир Роуз по вашему вызову явился, капитан! — отчеканил он, входя на мостик.

Тучный капитан подпрыгнул от неожиданности, и, отвернувшись от окуляра, уставился на гостя.

— Ах, вы все еще на корабле! Когда мне доложили, что во время последнего обхода кают вас не оказалось на месте, я подумал, что вы наконец-то испарились.

— Эта мысль как-то не приходила мне в голову, капитан, но теперь, после вашего совета...

Капитан потер жирный подбородок и глянул на двери лифта.

— Поднялись по трапу?

— Капитан, я не мог вам позволить остановить лифт между этажами, чтобы прищемить мне хвост.

Роуз улыбнулся капитану, по выражению его лица догадавшись, что именно это он и планировал сделать.

— Ну что же, так или иначе вы здесь. Я хочу воспользоваться этим обстоятельством, чтобы сказать вам «прощайте». Не «до свидания», не «до будущих встреч» и не «доброго пути», а именно так: «Прощайте».

Капитан бросил быстрый взгляд на экраны, когда корабль слегка дрогнул. Два красных огня мелькнули на главном экране, но капитан едва обратил на них внимание. Хотя корабль производил последние маневры перед посадкой, у капитана Уотерсона нашлось время побеседовать с Роузом. Или капитан вполне доверял своим компьютерам и экипажу, или же собирался сообщить Роузу нечто не терпящее отлагательств. Интересно, заметил ли он те два сигнальных огня.

— Мистер Роуз! Должен отметить, что за все двадцать лет командования шаттлом я никогда, понимаете, никогда не сталкивался с типами, подобными вам. Сказать, что вас ненавидит весь мой экипаж, — значит не сказать ничего. Я удивляюсь, что мои люди не подняли бунт, лишь бы получить возможность добраться до вас. Короче говоря, мистер Роуз, не премините при первом же удобном случае оставить мой корабль и никогда, я повторяю, никогда не возвращаться.

— Но, капитан...

— Никаких «но», мистер Роуз. Никаких замысловатых ответов, никаких любезностей с вашей стороны. Посидите здесь молча, а потом уходите. Раз вам не сидится в каюте, я решил предоставить вам возможность побыть здесь, на мостике. Если вы посидите спокойно до самой посадки, мой стюард, мистер Пулянски, лично проводит вас до таможни.

— Но почему, капитан...

— Не надо слов, мистер Роуз. Только кивните головой. Мы договорились?

Роуз подумал было о том удовольствии, которое может доставить ему словесный поединок с капитаном, но потом рассудил, что стюард окажется весьма полезным союзником в его желании покинуть корабль как можно скорее. Он улыбнулся и решил занять предложенное ему сиденье дублера.

Капитан облегченно вздохнул и, почесав мясистую шею, вернулся к своим обязанностям.

С помощью Пулянски Роуз смог попасть на таможню раньше остальных пассажиров шаттла. Пулянски отказывался разговаривать с Роузом, даже когда тот старался быть вежливым. Джереми не обижался на стюарда. Как раз перед последним прыжком к Солярису у Т-корабля был поврежден топливный отсек. До устранения поломки корабль должен был простоять без движения почти целый месяц. Это означало, что Роуз не сможет прибыть на Солярис раньше последней недели сезона поединков, что практически сводило на нет его. миссию.

Запертый на шаттле, пока ремонтники устраняли повреждения, Роуз срывал свое отчаяние на экипаже и пассажирах. Вскоре ему пришлось проводить все свое время в одиночестве. Его настроение несколько улучшилось, когда они наконец совершили прыжок в систему Соляриса, но теперь мало кто проявлял желание проводить свое время в компании Роуза.

В результате в течение всего перелета он, приклеившись к экрану видео, наблюдал поединки, проходившие на Солярисе. Около семи часов назад Джереми окончательно обдумал свой план. Если на Солярисе найдется боевой робот, который можно будет купить или украсть, Роуз отыщет его. В три минуты восьмого, ровно через шестьдесят семь минут после приземления шаттла, Роуз вышел из Таможни, неся в руке простой черный чемодан.

Войдя в главное здание космопорта, он позволил толпе увлечь себя. Несмотря на позднее время, терминал был набит битком. Следуя указателям, он пробился к стоянке такси, намереваясь проехаться до отеля.

Роуз направлялся в «Империал», отель, расположенный в международном секторе Солярис-Сити. Несмотря на пышное название, это был средней руки отель, единственным плюсом которого было то, что из его южных окон открывался замечательный вид. Это и делало «Империал» одной из самых популярных гостиниц в городе.

За все время поездки водитель даже не попытался вступить в беседу со своим пассажиром, за что Роуз был ему чрезвычайно признателен. Когда они затормозили на дугообразной подъездной аллее перед отелем, Джереми заплатил за проезд и дал чаевые в С-банкнотах, на что водитель благодарно кивнул ему. Роуз зарезервировал номер еще во время путешествия, поэтому на то, чтобы оформить его пребывание в отеле, не ушло много времени. После этого он поставил свой черный чемодан с лежащим внутри пистолетом в камеру хранения, заперев замок при помощи отпечатка большого пальца левой руки. Затем вместо того, чтобы подняться в номер, как того жаждало его усталое тело, он направился к главному выходу.

Несколько минут он ловил такси, которое отвезло бы его в Черные Холмы, Дэвионский сектор Солярис- Сити. Наконец одна из машин с флажком Дэвиона на антенне остановилась. С годами Солярис-Сити был поделен на шесть главных районов — по одному сектору для каждого из Великих Домов и международный квартал, который вмещал в себя большинство общественных зданий и не очень влиятельное местное правительство.

Хотя облик Солярис-Сити и не отвечал расхожим представлениям об огромной арене для кровавых ристалищ, этот метрополис был поистине уникален. Каждый из секторов города отражал национальные и