Я достал из кармана тщательно завернутую целлофан фейхоа, которую так и не отдал братцу Принцессе.

— Возьми.

— О! — воскликнула он, непорядочная шлюха Инфанта, и спрятала фейхоа за щеку.

— Нет, за Железным Бастионом я не был ни пазу. Я смотрел туда через глазок. Там очень красиво оттуда сюда чуть-чуть проникает красота…

Он фыркнула и села рядом, прижавшись горячим бедром к моей опущенной на кровать руке.

— Говорят, воздух ядовитой окружающей среды вовсе не ядовитый.

— Шкажешь! — шепеляво заметила братец непорядочная шлюха.

А мне вдруг захотелось убедить его в том, в чем еще совсем недавно пыталась убедить меня братец Принцесса.

— Да. Говорят, воздух там даже лучше, чем в Нашем Доме. Там, например, живут птицы, выкрашенные в разные не белые и не черные цвета. Птицы — это такие маленькие иллюзии, они могут летать, куда им вздумается…

— Шкажешь! — шепеляво возразила братец непорядочная шлюха Инфанта.

— Да! А потолок ядовитой окружающей среды почему-то зовется небом. По небу красиво стелются автомобильные выхлопные газы. А ночью, я сам видел, на потолке светит луна, которая днем называется «солнце». Ну, луна — это такой большой фонарь, но без столба, она ни на чем не держится. Просто висит…

Он отодвинула бедро от моей руки и пристально на меня посмотрела.

— Послушай-ка, братец, а ты, случайно, не псих?

Он вскочила с койки на ноги.

— То-то, я шмотрю, какой-то штранный, — быстро зашепелявила он. — Ты что, не знаешь, как нужно вести себя в отеле с непорядочными шлюхами? Ты должен войти в апартаменты и сказать: «Раздевайся!» А я должна спросить: «Чулки и подвязки шнимать?» А ты: «Конечно». А я: «Чтобы снять чулки, подвязки и все прочее, мне нужны монеты». А ты: «Школько?» А я: «Три девятизубовика». А ты: «Хорошо». А я: «Какая ты душечка!» Вот. Вон на стене инструкция висит, не видишь, что ли? И после этого мы обязаны всю ночь заниматься тем, чем обязаны, а не разговоры разговаривать. Так что, мотай отсюда, я всякую заразу даже за деньги подцеплять не собираюсь.

— Чем заниматься?! Трахаться?! — выкрикнул я.

— Это слово нехорошее, — заметила братец непорядочная шлюха Инфанта.

— Ну давай!

— Что?

— Раздевайся!

Он сильно повеселела и прошепелявила:

— Чулки и подвязки шнимать?

А я ответил:

— Конечно.

А он:

— Чтобы снять чулки, подвязки и все прочее, мне нужны монеты.

А я:

— Сколько?

А он:

— Три девятизубовика.

Я бросил ему деньги, он спрятала их за другую щеку.

— Какая ты душечка… Вообще-то это тоже не по правилам, — ворковала она во время снимания чулок, подвязок и всего прочего, — монеты ты должен был бы дать мне только перед самым своим уходом и никак не более двух девятизубовиков. А я бы тебе сказала: «Дерьмо!» А ты бы влепил мне пощечину. А я бы…

— Ты что, пришла сюда разговоры разговаривать? Забыла свои обязанности?

Он развеселилась совсем окончательно весело.

— Конечно, нет.

— Сейчас посмотрим, сейчас увидим. Что первым же делом ты обязана сделать, когда я уйду из отеля?

— Что?

— Ага! Не знаешь?!

Шкажешь! По правилам, сразу же после твоего ухода из отеля, я обязана пойти в ближайший участок Великой Ревизии и доложить дежурному ревизору обо всех наших с тобой разговорах, которые мы разговаривали.