– Ну да. По-немецки это слово, кажется, звучит: «die Schicksalkreuzung». Мне его начирикала давным- давно одна заезжая Лорелея, страстная поклонница нашего Михаэля, а я вот проникся, на всю жизнь запомнил. «Судьбокресток» – это, как ты понимаешь, отсебятина, вольный перевод.

– Забавная конструкция у тебя получилась… Но знаешь, этот фрагмент я точно не переводила. А полностью все прочитать как-то до сих пор не вышло, хотя дискету у Наташки вчера взяла. Сам видишь, не до чтения мне тут с тобой.

Он наконец улыбнулся, оценив мой нежный сарказм. Хорошо, что улыбнулся. Всегда бы так.

Помолчав, спрашиваю:

– Тебе хоть помог этот разговор с Михаэлем? Решил, как теперь нам следует жить-поживать?

Мотает головой, улыбается печально:

– Михаэль прекрасный. Но он, наверное, слишком мудрый для того, чтобы дать хороший совет дураку вроде меня. «Хороший» – это ведь такой совет, от которого все внутри вдруг становится на места, а не просто умные мысли в голове появляются. У меня в башке сейчас невероятное какое-то количество умных мыслей, о да! Но на сердце – каменоломня. Даже как с тобой мне быть, не знаю теперь… В смысле, учить тебя дальше как ни в чем не бывало? Или вот взять да и передать тебе Знак, чтобы сама решала, пользоваться им или нет? А на обучение забить раз и навсегда, и без того нам с тобой есть чем заняться… Или вовсе не рисковать с этим Знаком?.. Ты-то сама что теперь обо всем этом думаешь? Я все-таки предлагал тебе занимательные приключения, а не злодейства в духе вампирских романов. Совершенно искренне предлагал. Думал, я – честный коробейник. А оно вон как обернулось…

– Да я, – говорю, – ничего об этом пока не думаю. Не хочется мне отбирать у людей возможность самостоятельно профукать свою жизнь, хоть и не сомневаюсь, что большинство твердо намерено ее профукать, а вовсе не какой-то там «внутренний клей» накопить… Но если ты скажешь, что так надо, – что ж, ладно, буду продолжать в том же духе. И стыдно признаться, но пока ты рядом, с совестью своей я как- нибудь разберусь, а когда тебя рядом не будет, эта самая совесть окажется наименьшей из моих проблем, я тебя уверяю… Я уже сто раз тебе говорила: ты интересуешь меня куда больше, чем все эти чудеса. Если бы оказался парашютистом и потребовал, чтобы я с тобой вместе прыгала, пришлось бы, наверное, прыгать. Был бы Клайдом, я бы стала Бонни, хоть и не по душе мне эта гангстерская лирика. Я просто хотела оставаться рядом с тобой, и до сих пор, собственно, хочу. С самого начала так, ничего не попишешь. Ты, в общем, и сам это знаешь, да?

– Знаю, – отвечает. – И это самая странная часть нашей с тобой истории… Накхи, знаешь ли, обычно не нравятся девушкам. И не нужно так ухмыляться, юношам мы тоже не нравимся. Вообще никому… Ты пойми, я не кокетничаю, не напрашиваюсь на комплименты, не спрашиваю, упаси боже, почему тебе приглянулся, а стараюсь честно описать, как обстоят дела. Дело вовсе не в том, что мы недостаточно прекрасны. Просто люди, как ни странно, довольно чуткие существа. Они как-то понимают, что нас, строго говоря, нет. Любить – некого. Вот и не обращают на нас внимания. Обходят стороной. А если проявить инициативу, удивляются, пугаются даже. Я, как ты понимаешь, проверял.

– Просто я храбрая, – объясняю. – В этом, наверное, все дело. Да и ты, по правде сказать, хреновый профессионал. Не справляешься со своими обязанностями. Только твердишь вечно, что тебя нет, а на самом деле – еще как есть!

– Вот я и сам удивляюсь, – говорит раздумчиво. – С какой бы это стати я настолько есть в последнее время? С тобой вот увяз по самое темечко, а теперь еще и новости эти несусветные… Вот уж никогда не думал, что мы такие страшные вещи с людьми творим!

Он еще что-то говорит, но я, стыдно сказать, не слушаю. Что мне надо, я уже услышала. Со мною он, значит, увяз. По самое, значит, темечко. И как после этого не бояться, что завтра наступит новый день и все, возможно, будет совсем иначе?!

Вот это и называется – влипла. Мне воистину есть теперь что терять. Пятнадцатый Аркан – это у нас еще и зависимость. Наркотическая в том числе. Ну да что уж теперь…

Сидим, молчим. А мне, между прочим, помочь хочется. Хоть как-то, хоть чем-то да помочь. А не юбку теребить в замешательстве.

– Погадать тебе? – предлагаю. – Знаешь, есть такой отличный расклад для случаев, когда у человека два пути и он не знает, как правильно… Надеюсь, ничего не взорвется.

– Ну, если даже взорвется, это будет просто третий, самый простой вариант… А знаешь, погадай, действительно. Давненько мне не гадали. Сам обходился в случае нужды простенькими всякими фокусами: книжки наугад открывал, например. А потом и вовсе перестал интересоваться предсказаниями. Зачем, если впереди – сплошь чужие судьбы да собственная черная дыра?.. В тот раз, когда я с тобой знакомился, я, честно говоря, не хотел никаких пророчеств. Сама теперь понимаешь, я за карты твои просто как за предлог уцепился, мне нужно был новичка завербовать – впервые в жизни, между прочим, и я понятия не имел, с чего начинать… Может, кстати, и кафе ваше по моей вине накрылось. То есть бомбы в кармане у меня не было, конечно, но я и сам по себе – вполне бомба.

– Да, этого у тебя не отнять… Но теперь-то ты действительно хочешь, чтобы я тебе погадала? А то, может, лучше не рисковать? Какая ни есть, а все же крыша над головами.

– Не уверен, что именно хочу, но попробовать, пожалуй, готов. Как-то уж совсем все запуталось… А из меня хреновый стратег. Я и в шахматы играть по этой причине не выучился. Только в нарды. Такая специальная, полезная игра для тактиков…

– Ладно, тогда вот тебе колода. Перемешай или просто в руках подержи, как тебе больше нравится.

– Конечно, перемешаю. Чтобы я – да не попытался принять личное участие в происходящем, где это видано?!

Ухмыляется, а глаза грустные, как у спаниеля. Или даже как у бассета. Хоть миску с костями в пасть ему суй.

– Смотри, – говорю, отбирая у него колоду и принимаясь раскладывать карты. – Вот эта – так называемый сигнификатор. Покажет, какова на самом деле твоя роль в этом деле. Злодей или жертва? А может, просто эпизодический персонаж чужой истории, так что и волноваться не о чем?

– Самый привлекательный для меня сейчас вариант, – вздыхает. – Хорошо быть эпизодическим персонажем. Всю жизнь об этом мечтаю.

– Ну да, ну да, а как сбудется, взвоешь от тоски, на следующий же день. Можно подумать, сам не знаешь… А вот теперь смотри: в верхний ряд у нас с тобой ложатся карты, которые расскажут, что будет, если ты плюнешь на все и продолжишь жить как раньше. Ну, или как Михаэль советовал. Если останешься накхом.

– Ну да, ясно. А нижний ряд показывает, что будет, если я решу все на фиг бросить?

– Ага. Сейчас сравнишь оба варианта и выберешь что-нибудь одно; надеюсь, с легким сердцем. Но сначала разберемся с твоей истинной ролью…

Переворачиваю первую карту, не могу скрыть улыбку.

– Забавно вышло. Я сказала: «выберешь» – и тут же открылся Аркан «Влюбленные», который, собственно, и символизирует выбор. Почти смешно, да… Только нужно иметь в виду: это очень важно, оказывается, для тебя сейчас – сделать правильный выбор. Не было бы так важно, лег бы какой-нибудь Младший Аркан.

– Что важно, это я, Варенька, и сам, мягко говоря, понимаю… Но вообще-то мне казалось, что если карта называется «Влюбленные», то и история у нас будет про любовь, а вовсе не про выбор. Разве нет?

– И так, и так бывает. С одной стороны, «выбор» все же основное значение Шестого Аркана. А с другой… По сути, ты прав, обычно именно влюбленным эта карта и достается. Ну, то есть можно не сомневаться, что какие-то сердечные движения имеют место или скоро возымеют. Но твой случай особый…

– Особый-то он особый, но «сердечные движения» тем не менее на месте, – смеется. – Что ж глаза-то закрывать на очевидные вещи…

– Это, как я понимаю, вместо взрыва, – ворчу. – Выведешь ведь гадалку из строя такими разговорчиками. Мне нельзя быть счастливой дурой, когда я гадаю. И несчастной дурой тоже нельзя. Надо