Вполне обоснованно рассчитывая в первую очередь на голоса неимущих, он сохранил непритязательное здание в Рыбниковом переулке, но его личный офис находился в другом месте.
Инженер по образованию, Комаров работал по специальности, пока почти в середине правления Ельцина не решил уйти в политику. Он выбрал либерально-демократическую партию, и, хотя в душе презирал Жириновского за чрезмерное пьянство и постоянные сексуальные намёки, тихая работа в тени привела его в политбюро — «внутренний совет» партии. Затем, проведя ряд тайных встреч с лидерами других ультраправых партий, он сколотил альянс всех правых сил в России под эгидой СПС. Поставленный перед свершившимся фактом, Жириновский неохотно признал его существование и попал в ловушку, согласившись председательствовать на первом пленуме.
Пленум принял резолюцию, требовавшую его отставки. Тогда Комаров отклонил предложение возглавить Союз и постарался сделать так, чтобы лидером стал этот ничтожный человек, не обладавший ни харизмой, ни каким-либо организаторским талантом. Через год ему ничего не стоило, играя на чувстве разочарования в среде правящего совета, взять руководство в свои руки. Карьера Владимира Жириновского завершилась.
В течение двух лет после выборов 1996 года коммунисты постепенно утратили своё влияние. Их сторонниками всегда были люди среднего и преклонного возраста, испытывавшие материальные затруднения. Без поддержки крупных банкиров одними членскими взносами обойтись было невозможно. Деньги Социалистического союза, а вместе с ними и его привлекательность таяли.
К 1998 году Комаров стал бесспорным лидером ультраправых и успешно использовал в своих целях растущее недовольство народа, поводов для которого хватало повсюду. К тому же оно усиливалось из-за выставляемого напоказ богатства немногих, резко контрастировавшего с царившими повсюду нищетой и бедностью. Те, кто имел деньги, имели их горы, большей частью в иностранной валюте. Эти люди проносились по улицам в длинных лимузинах, американских или германских, часто их сопровождали мотоциклисты, освобождавшие путь, и обычно ещё одна машина с охраной.
Их можно было видеть в фойе Большого театра, в барах и банкетных залах «Метрополя» и «Националя», их сопровождали проститутки в соболях, норке, сверкавшие бриллиантами и распространявшие вокруг себя аромат французских духов. Эти жирные коты были жирнее партийных бонз прежних, советских времён.
В Думе депутаты кричали, размахивали документами и принимали постановления. «Это напоминает мне, — заметил один английский корреспондент, — то, что я слышал о последних днях Веймарской республики».
Единственным человеком, который, казалось, мог дать надежду, был Игорь Комаров. За два года, прошедших с тех пор, как он возглавил партию правых, Комаров привлёк внимание наблюдателей как внутри России, так и за её пределами. Если бы его удовлетворяло положение просто политического лидера высшего ранга, он оставался бы всего лишь ещё одним аппаратчиком. Но похоже, он рассчитывал на большее. По крайней мере так считали наблюдатели; по их мнению, он обладал талантом, который предпочитал не афишировать.
Комаров прославился как популярный, страстный, обладающий харизмой оратор. Когда он выходил на трибуну, все, кто знал его как спокойного, требовательного и скрытного человека с тихим голосом, испытывали потрясение. Он преображался, голос становился сильнее и гуще, звучал раскатистым баритоном. Используя образные выражения и нюансы русского языка, Комаров достигал огромного эффекта. Он мог понизить голос почти до шёпота так, что, несмотря на микрофоны, аудитории приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова, а затем повысить его до звенящих нот, заставлявших толпу вскакивать с криками одобрения, к которым невольно присоединялись даже скептики.
Он быстро овладел искусством живого общения с толпой. Он избегал телевизионных бесед у камина или телевизионных интервью, сознавая, что далеко не всё, что срабатывает на Западе, годится для России.
Он избегал ситуаций, в которых можно попасть в затруднительное положение из-за неприятных вопросов. Каждое его появление на публике тщательно готовилось. Он выступал только на митингах верных сторонников партии; съёмки велись его собственной телевизионной группой под руководством блестящего молодого продюсера Литвинова. Отредактированные им фильмы передавались национальному телевидению на определённых условиях: они должны были идти в эфир полностью, без сокращений. Это он мог делать, покупая телевизионное время, что позволяло не зависеть от капризов ведущих.
Тема его выступлений оставалась неизменной и была всегда популярной: Россия, Россиян ещё раз Россия. Он яростно выступал против иностранного влияния, разоблачал международные заговоры, которые поставили Россию на колени. Он требовал изгнания всех «чёрных» — армян, грузин, азербайджанцев и прочих лиц кавказской национальности, многие из которых были известны как самые богатые представители преступного мира. Он призывал к справедливости для бедных и угнетённых русских людей, которые однажды поднимутся вместе с ним, чтобы восстановить былую славу своей отчизны и отмыть её от грязи.
Он обещал все и всем. Безработным — работу, хорошую зарплату, еду на столе и достойную жизнь. Тем, кто потерял свои сбережения, — вернуть их, чтобы позволить обеспечить спокойную старость. Тем, кто носит военную форму, — возвратить гордость за то, что они являются защитниками своего древнего отечества, смыть все те унижения, которым подвергли их трусы, получившие высокие чины из рук иностранного капитала.
И его слушали, — слушали по радио и телевидению солдаты когда-то великой армии России, слушали, скорчившись от холода в брезентовых палатках, изгнанные из Афганистана, Восточной Германии, Чехословакии, Венгрии, Польши, Латвии, Литвы и Эстонии.
Его слушали крестьяне в избах, разбросанных по всей стране. Обнищавший средний класс слушал его, сидя среди жалких остатков своей мебели, которую ещё не успели обменять на еду и несколько поленьев дров для печи. Его слушали даже промышленные боссы, мечтавшие о том, как однажды в домнах их заводов снова взревёт пламя. И когда он обещал им, что на мошенников и гангстеров, изнасиловавших их любимую Россию-матушку, опустится ангел смерти, они обожали его.
Весной 1999 года Игорь Комаров, последовав совету своего помощника по связям с общественностью, очень умного молодого человека, окончившего один из престижных американских колледжей, согласился дать несколько интервью. Молодой Борис Кузнецов подобрал подходящих кандидатов, главным образом законодателей и журналистов консервативного направления из Америки и Западной Европы. Целью этих встреч было успокоить их страхи.
Как политическое мероприятие это сработало блестяще. Многие прибывшие ожидали увидеть ультраправого демагога с дикими глазами, некий гибрид расиста и неофашиста. Однако они обнаружили, что их принимает думающий человек с хорошими манерами, одетый в строгий костюм. Поскольку Комаров не говорил по-английски, рядом с ним сидел его помощник по связям с общественностью, одновременно направляя беседу в нужное русло и делая перевод. Каждый раз, когда его обожаемый вождь говорил что-то, что на Западе могло быть, по его мнению, неправильно истолковано, Кузнецов старался переводить так, чтобы это звучало более приемлемо. Никто этого не замечал, ибо он предусмотрительно отбирал гостей, не понимавших по-русски.
Таким образом Комаров смог объяснить, что, как у всех действующих политиков, у него есть свои избиратели и он не может оскорблять их чувства, если хочет быть избранным. Поэтому в отдельных случаях ему приходится говорить то, что они хотят услышать, даже если выполнить свои обещания ему будет значительно сложнее, чем давать их. И сенаторы понимающе кивали.
Он объяснял, что в странах старой демократии на Западе люди понимают, что дисциплина в обществе начинается с самих себя, а обязательства, которые они берут на себя сами, более строги, чем те обязательства, которые налагает на граждан государство. Нотам, где разрушены все формы самодисциплины, государство, вероятно, должно проявить твёрдость, неприемлемую на Западе. И парламентарии понимающе кивали.
Консервативным журналистам он объяснял, что восстановление твёрдой валюты просто невозможно, если не принять срочных драконовских мер против преступности и коррупции. Журналисты писали, что Игорь Комаров является тем человеком, который руководствуется разумом в том, что касается экономического и политического сотрудничества с Западом. Возможно, он занимает слишком правые
