епископы тоже должны поддержать такое решение.

- А если они начнут выражать свое неудовольствие?

- Каким образом? Они ведь притворяются, что просят графство исключительно для того, чтобы финансировать постройку собора. Едва ли Уолеран станет протестовать на том основании, что не сможет теперь использовать эти земли для собственного обогащения.

Риган даже крякнула от удовольствия. Хитрость Филипа пришлась ей по вкусу.

- План недурен, - одобрила она.

- Но есть одно важное условие. - Филип заглянул ей в глаза. - Король должен объявить, что моя часть графства отходит к монастырю. Если из его слов это не будет абсолютно ясно, я сам попрошу его внести уточнение. Назови он что-либо другое - епархия, ризничий, архиепископ, неважно, что еще, - я тут же откажусь от всех наших договоренностей. В этом прошу не сомневаться.

- Понятно, понятно, - несколько обиженно проговорила Риган.

* * *

Ее раздраженный тон заставил Филипа заподозрить, что она вынашивала мысль представить королю слегка измененный вариант их соглашения, и он был рад, что четко обозначил свое условие.

Приор собрался уходить, но ему хотелось как-то скрепить их сделку.

- Значит, договорились. - В голосе его звучала чуть заметная вопросительная интонация. - Теперь нас связывает серьезный договор. - Он посмотрел на Хамлеев.

В ответ Риган лишь кивнула.

- Между нами договор, - подтвердил Перси.

У Филипа забилось сердце.

- Хорошо, - сдержанно произнес он. - Увидимся завтра утром в замке. - С каменным лицом он вышел из комнаты, но, очутившись на темной улице, наконец дал выход своим чувствам, и его губы расплылись в широкой победной улыбке.

* * *

После ужина Филип заснул беспокойным, тревожным сном. В полночь он поднялся к заутрене, а затем до самого утра пролежал на своем соломенном матраце с открытыми глазами, размышляя о том, что уготовит ему грядущий день.

Он чувствовал, что Стефан должен был дать согласие на его предложение, ибо оно позволяло королю убить сразу двух зайцев: и сделать Хамлея графом, и построить новый собор. Несмотря на то что Филип говорил с леди Риган, он вовсе не был уверен, что Уолеран не предпримет никаких шагов. Епископ мог найти предлог, чтобы воспротивиться такому решению. Так, если Уолеран быстро сообразит, что к чему, он может возразить на том основании, что в результате этой сделки у монастыря не будет достаточно денег для постройки величественного, престижного и богато украшенного собора, о котором он якобы мечтает, и уговорить короля подумать еще раз.

Незадолго до рассвета в голову Филипу пришла еще одна неприятная мысль: а что, если Риган обманет его? Ведь она могла пойти на сделку с Уолераном. Что, если она предложит епископу точно такой же компромисс? Тогда тот получит необходимые для нового замка камень и строевой лес. Филип беспокойно заворочался на своем соломенном ложе. Он сожалел, что сам не отправился к Стефану, однако король, возможно, и не принял бы его, а кроме того, Уолеран мог узнать об этом визите и насторожиться. Нет, застраховаться от обмана приор никак не мог. Единственное, что ему оставалось, - молиться.

Этому он и посвятил оставшееся до рассвета время.

Утром Филип позавтракал вместе с остальными монахами. Он находил, что их белый хлеб ненадолго создавал ощущение сытости в животе, но все равно сегодня кусок не лез ему в горло. Затем приор отправился в замок, хотя и знал, что в столь ранний час король еще не принимает посетителей. Он вошел в зал и, сев на одно из стоявших в каменных нишах кресел, стал ждать.

Помещение медленно заполнялось просителями и придворными. Некоторые из них выглядели очень нарядно в своих желтых, голубых и розовых туниках и отороченных пышными мехами мантиях. Филип вспомнил, что где-то в этом замке хранится знаменитая Земельная Опись Вильгельма Завоевателя. Наверное, она находится в зале наверху, где его и епископов принимал король: тогда Филип не заметил ее, но он был слишком взволнован, чтобы смотреть по сторонам. Здесь же была и королевская казна, однако скорее всего она спрятана на самом верхнем этаже, под сводами королевской опочивальни. Филип вновь почувствовал, что испытывает благоговейный страх, и заставил себя отбросить его. Эти люди в дорогих одеждах, рыцари и лорды, купцы и епископы, в конце концов, были всего лишь простыми смертными. Большинство из них умели писать только собственное имя. И более того, все они явились сюда, чтобы выпросить что-нибудь для себя. Он же, Филип, находится здесь от имени Господа Бога. Его миссия и его грязная коричневая сутана ставят его выше, а не ниже остальных просителей.

Эта мысль придала ему храбрости.

Когда на ведущей наверх лестнице показался священник, по залу пробежала волна напряжения. Каждый надеялся, что сейчас король начнет прием. Священник шепотом обменялся несколькими словами со стражником и снова удалился в королевские покои. Стражник подозвал из толпы какого-то рыцаря, который оставил ему свой меч и поднялся по ступеням.

Филип подумал, что королевские священники, должно быть, ведут довольно странный образ жизни. Конечно, духовенство было необходимо королю не для того, чтобы просто бубнить молитвы, а для чтения и написания огромного количества связанных с управлением страной документов. Никто, кроме них, не справился бы с этим: те немногочисленные миряне, которые были грамотными, все равно не умели достаточно быстро читать и писать. Но жизнь королевского духовенства была далека от Бога. Вот и брат Филипа, Франциск, тоже избрал такую стезю и теперь служил у Роберта Глостера. 'Если я когда-нибудь увижу его, - сказал себе приор, - надо будет спросить, что он думает об этой жизни'.

Вскоре после того как к королю отправился первый проситель, в зал вошли Хамлеи.

Филип подавил в себе желание сразу же подойти к ним: ни одна душа не должна была знать о том, что они состоят в тайном сговоре. Он пристально посмотрел на них, стараясь по выражениям лиц угадать их мысли. Уильям имел бодрый вид. Перси казался встревоженным, а Риган была натянута, словно тетива лука. Несколько минут спустя Филип встал и, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, пересек зал. Он вежливо поздоровался с ними, затем, обращаясь к Перси, спросил:

- Видел его?

- Да.

- И?

- Сказал, что подумает.

- Но почему? - теряя над собой контроль, воскликнул Филип. Он был явно раздосадован. - О чем здесь думать?

- Его спроси, - пожал плечами Перси.

- Ну хоть как он к этому отнесся - благосклонно или не очень?

Вместо Перси ответила его жена:

- Мне показалось, что сама идея ему понравилась, но его несколько насторожила простота такого решения.

Это было не лишено смысла, однако Филип все еще чувствовал беспокойство из-за того, что король Стефан не ухватился за его предложение обеими руками.

- Нам не стоит больше разговаривать, - сказал приор. - Ни к чему, чтобы епископы догадались, что мы что-то замышляем против них, - по крайней мере до того, как король объявит свою волю. - Он вежливо поклонился и отошел в сторону.

Вернувшись на свое место, Филип постарался убить время, размышляя о том, что он станет делать, если его план выгорит. Как скоро можно начать работу над новым собором? Это зависело от того, насколько быстро его новая собственность принесет ему доход. Он получит множество овец: летом можно будет продать их шкуры. Некоторые хозяйства надо сдать в аренду; плата за них поступит вскоре после сбора урожая. Возможно, к осени у него будет достаточно денег, чтобы нанять лесника и мастера на каменоломню и приступить к заготовке строевого леса и камня. Тогда же под руководством Тома работники могут начать рыть котлован для фундамента. А где-то в следующем году можно будет уже закладывать стены.

Все это были лишь чудесные мечты.

Придворные вверх-вниз носились по лестнице: сегодня король спешил побыстрее покончить с делами. Филип тревожился, что Стефан завершит свой рабочий день и уедет охотиться прежде, чем прибудут епископы.