отбиваясь от преследовавших их рыцарей.

Уильям неподвижно стоял и тяжело дышал. Проклятые каменотесы приняли бои! Он посмотрел на Жильбера. Его верный рыцарь, закрыв глаза, без движения лежал в луже крови. Уильям приложил к его груди руку: сердце не билось. Жильбер был мертв.

Уильям обошел вокруг все еще горящих домов и пересчитал тела. Убиты были трое каменотесов да еще женщина с ребенком, которых, по-видимому, растоптали кони. Трое хамлеевских воинов были ранены, один рыцарь погиб и четыре коня убиты или покалечены.

Закончив подсчет, он остановился возле трупа своего боевого коня. Он любил его больше, чем кого- либо из людей. Обычно после битвы Уильям чувствовал себя в приподнятом настроении, но сейчас он был подавлен. Получилась настоящая бойня. Он-то рассчитывал, что они просто вышвырнут кучку беспомощных работников, а все обернулось кровавым сражением с серьезными потерями.

Рыцари гнались за каменотесами до самого леса, но там всадникам оказалось трудно преследовать пеших, и они повернули назад. К стоявшему над мертвым Жильбером Уильяму подъехал Уолтер. Перекрестившись, он произнес:

- Жильбер убил даже больше людей, чем я.

- Слишком мало таких, как он, чтобы я мог позволить себе потерять хотя бы одного из-за ссоры с проклятым монахом, - мрачно сказал Уильям. - О конях уж и говорить нечего.

- Ну и дела, - вздохнул Уолтер. - Эти люди сражались лучше, чем мятежники Роберта Глостера.

Уильям удрученно покачал головой.

- Не понимаю, - проговорил он, оглядывая тела убитых. - Ради чего, черт возьми, они так дрались?

Глава 9

I

На рассвете, когда большинство братьев собрались в крипте на утреннюю молитву, в опочивальне остались только двое: Джонни восемь пенсов, подметавший пол в одном конце комнаты, да маленький Джонатан, игравший в школу - в другом.

Приор Филип остановился в дверях и стал наблюдать за Джонатаном. Мальчику было уже почти пять лет. Он рос живым и смышленым и своей детской серьезностью очаровывал буквально всех. Джонни по- прежнему одевал его в крохотную монашескую сутану. Сегодня Джонатан играл роль учителя, дающего урок своим ученикам.

- Неправильно, Годфри! - строго говорил он, обращаясь к пустой лавке. Останешься без обеда, если не выучишь главолы! - Он хотел сказать 'глаголы'. Филип умиленно улыбнулся. Сильнее любить он не смог бы даже собственного сына. Единственное, что давало ему истинную, не неподдельную радость в жизни, - это Джонатан.

Ребенок бегал по монастырю, как смешной щенок, обласканный монахами. Для большинства из них он был просто баловнем, забавной игрушкой, но для Филипа и Джонни он значил гораздо больше. Джонни любил его как мать, а Филип - хотя он и пытался скрыть это - чувствовал себя отцом мальчика. Сам Филип с детских лет воспитывался добрым аббатом, и теперь он находил вполне естественным, что должен сыграть в судьбе Джонатана ту же самую роль. Он не щекотал малыша и не сюсюкал с ним, как это делали другие монахи, а рассказывал ему библейские истории, учил читать и следил, чтобы Джонни хорошо заботился о нем.

Филип вошел в комнату и, улыбнувшись Джонни, сел на лавку с воображаемыми учениками.

- Доброе утро, отче, - с важным видом поздоровался Джонатан. Джонни научил его быть безупречно вежливым.

- Ну, хочешь в школу? - спросил Филип.

- А я уже знаю латынь, - похвастался Джонатан.

- Да ну?

- Да, вот послушай. Омниус плювиус бувиус тувиус номине патри амен.

Филип постарался не рассмеяться.

- Звучит действительно как латынь, однако не совсем верно. Брат Осмунд, наш учитель, научит тебя говорить правильно.

Джонатан был немного расстроен открытием, что латыни он, оказывается, не знает.

- Ну, тогда я могу быстро-быстро бегать. Смотри! - сказал малыш и пробежал из одного конца комнаты в другой.

- Прекрасно! - похвалил Филип. - Вот это действительно быстро.

- Ага... а могу еще быстрее...

- Только не сейчас, - попросил Филип. - Послушай меня минуточку. Я должен ненадолго уехать.

- А завтра вернешься?

- Нет, не так скоро.

- На следующей неделе?

- И даже не на следующей.

Джонатан выглядел озадаченным. В своем сознании он еще не мог заглянуть дальше следующей недели.

- Но почему?

- Мне нужно увидеть короля.

- А-а. - Слова приора мало что значили для мальчика.

- И пока я буду в отъезде, я хотел бы, чтобы ты ходил в школу. А ты хочешь?

- Конечно!

- Тебе уже почти пять лет. На следующей неделе твой день рождения, ведь ты попал к нам в первый день года.

- А откуда я появился?

- От Бога. Все в мире приходит от Бога.

Но этот ответ не удовлетворил Джонатана.

- Но где я был до того? - настаивал он.

- Мне сие неведомо.

Джонатан нахмурился. От этого его детское личико выглядело очень забавно.

- Но должен же я был где-то быть.

Филип понимал, что наступит день, когда кто-то должен будет объяснить Джонатану, как рождаются младенцы К счастью, это время еще не пришло. Он переменил тему.

- Пока меня не будет, я хочу, чтобы ты научился считать до ста.

- А я уже умею. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятырнадцать, шестырнадцать, семырнадцать...

- Что ж, почти правильно, - сказал Филип, - но брат Осмунд научит тебя считать дальше. В классе ты должен будешь сидеть смирно и во всем слушаться своего учителя.

- Я буду самым лучшим учеником в школе! - заверил его Джонатан.

- Посмотрим. - Филип внимательно посмотрел на малыша. Приор восхищался успехами ребенка, тем, как легко он все схватывает, как упорно он пытается говорить по-латыни, считать, быстро бегать. А может быть, это лишь прелюдия к истинной учености? На все Божья воля. Придет день, и Джонатан станет мужчиной. Каким он будет? Филипу не терпелось увидеть его взрослым. Но на это уйдут годы - столько же, сколько требуется на строительство собора.

- Дай я тебя поцелую и скажи 'до свидания', - проговорил Филип.

Джонатан поднял личико, и Филип поцеловал его мягкую щечку.

- До свидания, отче, - пролепетал малыш.

- До свидания, сын мой, - тихо сказал приор.

Он ласково сжал руку Джонни Восемь Пенсов и вышел.

Выходящие из крипты монахи направлялись в трапезную. Филип прошел им навстречу и спустился в крипту, дабы помолиться за успех своей поездки.

Он был убит горем, когда узнал о случившемся на каменоломне. Пять человек погибли, и среди них - одна маленькая девочка! В тот день Филип закрылся в своем доме и плакал как дитя. Пятеро из его паствы, загубленные Уильямом Хамлеем и теми тварями, что были с ним... Филип знал их всех: Гарольд из Ширинга, бывший когда-то каменотесом лорда Перси; Черномазый Отто, с самого начала руководивший работами на каменоломне; красавец Марк, сын Отто; жена Марка Эльвина, любившая по вечерам играть на колокольцах,