– Спасибо, очень мило с вашей стороны, поблагодарила я. – Но я собираюсь ехать утром, на одном из своих поездов.

2:00. Ах, ну почему я такая непривлекательная? Почему? Даже мужчина, который носит носки с пчелками, и тот считает меня ужасной. Ненавижу Новый год. Ненавижу всех. Кроме Даниела Кливера. Хорошо еще, что у меня есть огромная плитка шоколада из набора «Кэдбери» (она осталась на туалетном столике с Рождества), а ещё – занимательная миниатюрная баночка джина с тоником. Собираюсь все это поглотить и выкурить сигарету.

3 января, вторник

130 фунтов (ужасающе: скатываюсь к ожирению – почему? почему?), порций алкоголя – 6 (отлично), сигарет – 23 (оч. хор.), калорий – 2472.

9:00. У-ф-ф. Не могу смириться с мыслью, что надо идти на работу. Единственное, что делает её более выносимой, – я снова увижу Даниела. Но даже это неосмотрительно, поскольку я толста, у меня на подбородке прыщ, и все, чего мне хочется, – это сидеть в подушках, кушать шоколад и смотреть рождественские программы. По-моему, это неправильно и несправедливо: Рождество, с его совершенно не поддающимися контролю финансовыми проблемами и эмоциональными стрессами, сначала навязывают вам против всякой вашей воли, а затем грубо отнимают как раз в тот момент, когда вы уже начинаете к нему привыкать. Я и впрямь уже начала получать удовольствие от ощущения, что повседневный рабочий процесс приостановлен и нормальное мое состояние – это лежать в постели сколько хочется, совать в рот все что душе угодно и употреблять алкоголь в любое время, когда бы он случайно ни попался на моем пути, даже утром. И вдруг сейчас нам всем предлагается резко подтянуться, как будто мы тощие молодые борзые.

22:00. У-ф-ф. Перпетуя, которая слегка старше меня и поэтому считает, что имеет право меня поучать, была в своем самом несносном настроении и всеми командовала. Она неумолимо приближалась к точке наивысшей скукотищи, рассказывая о новой недвижимости стоимостью в полмиллиона фунтов, которую собирается приобретать на пару со своим богатым-но-перекормленным приятелем Хьюго: «Н-да, н-да, ну, там действительно окна на север, но они как-то ужасно умно устроили освещение».

Я тоскливо разглядывала её обширный выпуклый зад, обтянутый узкой красной юбкой, да ещё и перевязанный поясом причудливого полосатого длинного жакета. Все-таки какой же это подарок судьбы – родиться с таким чудовищным самомнением! Перпетуя может быть размером с «рено-эспао», и это её нисколько не опечалит. Сколько часов, месяцев, лет провела я в заботах о своем весе, а счастливая Перпетуя в это время искала по всей Фулхем-роуд светильники с основанием в виде фарфоровых кошечек. И все же она не имеет представления об источнике счастья. Исследования показали, что счастье проистекает не от любви, здоровья или денег, но от стремления к достижению цели. А что есть диета, если не такое стремление?

По дороге домой, противясь окончанию праздников, я купила пакет уцененных елочных украшений из шоколада и бутылку шипучего вина за 3,69 фунта – то ли норвежского, то ли пакистанского – в общем, откуда-то оттуда. Все это я жадно проглотила под огоньками рождественской елки, сопроводив ещё парой пирожков с мясом, остатками торта и жирного сыра «Стильтон». При этом я смотрела «Жителей Ист-Энда», пытаясь вообразить, что это рождественская программа.

Правда, теперь мне стыдно и омерзительно. Я прямо-таки чувствую, как жир лезет у меня из ушей. Ну да ладно. Иногда необходимо дойти до крайней, токсической степени ожирения, чтобы затем возродиться из пепла, как птица Феникс, очищенной, со стройной фигурой Мишель Пфайфер. С завтрашнего дня начинаю соблюдать спартанский режим красоты и здоровья.

М-м-м-м. Даниел Кливер... Обожаю его дьявольски распущенное выражение лица, при том что он оч. умен и преуспевает. Сегодня он оч. забавно рассказывал всем о своей тетушке, которая решила, что ручка для скалки из оникса, подаренная ей на Рождество его матушкой, на самом деле – модель пениса. Меня это действительно оч. рассмешило. А ещё он поинтересовался в довольно кокетливой манере, получила ли я в подарок на Рождество что-нибудь хорошее. Может, стоит завтра надеть короткую черную юбку? Подумаю.

4 января, среда

131 фунт (аварийное положение – похоже, что жир накапливался где-то в организме в течение всех рождественских праздников, а теперь медленно высвобождается и рассредоточивается под кожей), порций алкоголя – 5 (уже лучше), сигарет – 20, калорий – 700 (оч. хор.).

16:00. Офис. Чрезвычайная ситуация. Только что по мобильному позвонила Джуд, обливаясь потоками слез, и в конце концов умудрилась объяснить дрожащим голосом, что ей сейчас пришлось отказаться от присутствия на заседании Правления (Джуд – глава отдела фьючерсов в брокерской конторе «Брайтлингс»), поскольку она еле-еле сдерживала слезы, а теперь она сидит в женском туалете, как в ловушке, у неё глаза, как у Элиса Купера, и нет с собой косметички. Ее приятель, Подлец Ричард (самовлюбленный моральный импотент), с которым Джуд встречалась восемнадцать месяцев, бросил её после того, как она спросила, не хотел бы он поехать с ней куда-нибудь на выходные. Типичная ситуация, но Джуд, как и следовало ожидать, винила во всем только себя.

– Я зависима от мужчин. Я слишком многого требовала, пытаясь скорее справиться с собственными комплексами, чем удовлетворить нормальные потребности. О, если бы я только могла повернуть время вспять!

Я немедленно позвонила Шерон, и экстренный саммит в «Кафе Руж» был назначен на 18:30. Надеюсь, мне удастся удрать незаметно, чтобы эта чертова Перпетуя не подняла шума.

23:00. Тяжелый вечер. Шерон сразу же пустилась излагать собственную теорию по поводу ситуации с Ричардом: «типичное запудривание мозгов», а это явление распространяется среди мужчин, которым за тридцать, со скоростью лесного пожара. Расстановка сил слегка меняется, считает Шеззер, когда женщины плавно перескальзывают из третьего десятка в четвертый. Даже самая неистовая распутница теряет всю свою энергию после первых же приступов экзистенциального страха: она боится, что умрет в одиночестве и через три недели найдут её хладное тело, наполовину съеденное голодной любимой овчаркой. Стереотипные представления о старых девах, прялках и полной сексуальной непригодности наваливаются исподтишка и заставляют женщину чувствовать себя идиоткой, сколько бы времени она ни проводила в мыслях о Голди Хоун и Сьюзен Сарандон.

– А такие мужчины, как Ричард, – негодовала Шерон, – пользуются этой женской слабостью, чтобы отлынивать от конкретных действий, зрелых поступков и от естественного развития отношений между мужчиной и женщиной.

К тому времени мы с Джуд уже шипели на нее, чтобы она говорила потише, и старались спрятаться за воротниками пальто. В конце концов, нет ничего более непривлекательного для мужчины, чем радикальный феминизм.