— Вы определенно решили переехать в Лондон? Мы с вами сделаем так, что вы станете по- настоящему современным человеком, с которым всем интересно будет познакомиться.

Вы станете стыдиться меня перед вашими друзьями.

Все это было нереально. Я понимал, что она притворяется, так же как я. Голова у меня гудела. Все шло не так.

— У меня множество друзей. Знаете почему? Потому что я никого из них не стыжусь. Среди них — самые разные люди, и вы далеко не самый странный. Есть, например, один, человек совершенно аморальный, но прекрасный художник, за это ему можно все простить. И он не чувствует себя ущемленным. И вы не должны. Не должны себя стесняться. Это нетрудно, если только захотеть. Я помогу вам.

Казалось, наступил тот самый момент. Во всяком случае, сил моих не было больше все это терпеть.

Прошу вас, выходите за меня замуж, говорю. Кольцо лежало у меня в кармане, наготове.

Наступила тишина.

Все, что у меня есть, — ваше, говорю.

— Замуж выходят по любви, — отвечает.

Я ведь ничего не прошу. Я не прошу ничего такого, чего вам не хочется делать. Вы можете поступать, как вам нравится, изучать искусство и всякое такое. Я ничего не стану требовать от вас, только носите мою фамилию и живите в моем доме.

Она сидела уставившись на ковер.

У вас будет отдельная спальня, и вы сможете запирать на ночь дверь.

— Но ведь это ужасно! Это бесчеловечно! Мы же не понимаем друг друга и никогда не поймем. И сердца наши воспринимают мир совсем по-разному.

Мне кажется, вы просто забываете, что и у меня есть сердце.

— Видите ли, для меня мир не делится на то, что прилично и что неприлично. Для меня главное в жизни — красота. Я воспринимаю жизненные явления не как хорошие или плохие, а как прекрасные или уродливые. Понимаете, мне многое из того, что вы считаете хорошим, приличным, представляется уродливым, а многое такое, что вы считаете непристойным, мне кажется прекрасным.

Это все слова, говорю, просто вы играете словами.

Она не ответила, только посмотрела на меня пристально, улыбнулась, встала и отошла к камину. Стоит у огня, такая красивая, но совсем чужая. Надменная.

Я думаю, вы просто влюблены в этого Пирса Брафтона, говорю. Мне хотелось чем-нибудь ее поразить. Она и правда очень удивилась.

— Откуда вы о нем знаете?

Ну, я сказал, мол, про это было в газетах. Писали, что вы с ним неофициально помолвлены.

Только я сразу понял, что ничего подобного. Она рассмеялась:

— Вот уж за кого ни за что бы не вышла. Скорее уж за вас.

Тогда почему не за меня?

— Потому что я не могу выйти замуж за человека, который мне не близок ни в чем. Понимаете, я должна чувствовать, что могу принадлежать ему целиком, так же, как и он мне. Умом, сердцем, телом.

Я весь принадлежу вам.

— Да нет же! Близость должна быть обоюдной. Оба отдают себя и оба принимают этот дар. Вы не можете принадлежать мне, потому что я не могу принять вас. И не могу ничего дать вам взамен.

Мне ведь не много нужно.

— Я знаю. Вам нужно лишь то, что я отдаю независимо от воли и желания. То, как я выгляжу, как говорю, как двигаюсь. Только ведь это — не вся я. Я ведь могу еще дарить и дарить. Но не вам, потому что я не люблю вас.

Я говорю, тогда это все меняет, верно? И встал. В голове у меня стучало. Конечно, она сразу же поняла, я по выражению ее лица увидел, но сделала вид, что не понимает.

— Что вы хотите сказать?

Вы сами знаете что.

— Хорошо. Я выйду за вас замуж. Когда захотите.

Ха-ха.

— Разве вы не этого хотели?

Думаете, я не знаю, что вам даже не нужны будут свидетели и всякое такое?

— И что же?

Да я не верю вам ни на грош.

Меня прямо затошнило от ее взгляда. Ну, вроде я и не человек, а так, непонятное что-то. С другой планеты. Не издевается, а с интересом так смотрит.

Думаете, я не вижу, как вы тут мягко стелете, да потом-то что? — говорю.

Она только сказала: «Фердинанд», умоляюще так. Еще одна из ее штучек.

И нечего меня Фердинандом звать, говорю.

— Вы же дали слово. Вы же не можете его нарушить.

Я могу сделать все, что пожелаю.

— Но я же не знаю, чего вы от меня хотите. Как смогу я доказать, что я вам друг, если вы не даете мне возможности это сделать?

Заткнитесь вы, говорю.

И тут вдруг она взялась действовать. Я знал, что-то случится, был к этому готов, только вот к чему я не был готов, что автомобиль в это время по дороге пойдет. Приблизился к самому дому, и в этот самый момент она протянула к огню ногу, вроде погреть, и вдруг выбросила на ковер из камина горящую головешку, закричала и бросилась к окну, а когда увидела, что ставни на засов заперты, к двери. Но я ее успел сзади схватить. Хлороформ-то я не успел из ящика достать, тут важнее было действовать быстро. Держу ее, а она бьется, царапается, прямо как когтями рвет, и кричит не переставая. Только у меня настроение быть добрым да мягким прошло, я ей дал по рукам как следует и рот ладонью зажал. Она попыталась из-под ладони вывернуться, и кусалась, и лягалась, но я уже запаниковал. Обхватил ее и подтащил к шкафу, где в ящике тампон с хлороформом был приготовлен. Она сразу поняла, попыталась вывернуться, головой мотала из стороны в сторону, но я достал тампон и со всей силы прижал ей к лицу. Ну и конечно, прислушивался все время, может, стучит кто. И за головешкой следил. Она все горела, и комната была вся в дыму. Ну, как только ее сморило, я ее на пол опустил и пошел огонь заливать. Вылил на головешку воду из вазы с цветами. Надо было действовать быстро, решил, снесу ее вниз, пока время есть, снес, положил на кровать, и снова наверх, проверить, погас огонь или нет, и убедиться, что вокруг никого.

Открыл наружную дверь как ни в чем не бывало, вокруг никого, так что все было о'кей.

Ну, пошел снова вниз.

Она все еще не пришла в себя, лежала, как я ее положил. Ну и вид был у нее, платье съехало все на одну сторону. Не могу объяснить, только я почему-то весь взволновался, мысли всякие в голову полезли, смотрю на нее, она лежит на кровати, бесчувственная, без сознания. Такое чувство было, что вот доказал ей, кто здесь настоящий хозяин. Платье у нее съехало с плеча, и один чулок до самого верха был виден. Не знаю даже, почему я вспомнил, только я вспомнил один американский фильм (а может, это в каком журнале было), там человек один привел девчонку пьяную к себе на квартиру, раздел ее и уложил в постель, ничего непристойного, только в постель уложил и ничего такого не сделал, а она утром проснулась в его пижаме.

Ну, я тоже так сделал. Снял с нее платье и чулки, но некоторые предметы на ней оставил, ну там лифчик и еще кое-что, чтоб уж не до самого конца. Ну, она была как картинка, лежала на покрывале почти без ничего, вроде на пляже в бикини; тетушка Энни говорила, теперешние женщины одни тесемки вместо белья носят (от этого и раком в большинстве болеют).

Вот я и дождался, наконец-то мне представился шанс. Взял свой фотоаппарат и сделал несколько снимков; я бы и еще всякие сделал, только она зашевелилась, и пришлось упаковаться и давай бог ноги.

Сразу проявил и отпечатал. Очень прилично получилось. Не художественная фотография, зато