раскалывается от боли, Роури бросилась к конюшне, ее глаза застилали слезы.

– Прекратите! Прекратите! – кричала она.

Т. Дж. Коллахен обернулся и мрачно уставился на бегущую фигуру.

– Ты, девка, совсем не знаешь стыда! Возвращайся в дом! – выкрикнул он. – Я с тобой позже поговорю.

Она чуть не задохнулась, пока добежала до них, и несколько мгновений не могла выговорить ни слова.

– Что вы делаете? – наконец-то выдохнула она и подбежала к Томасу, на спине которого виднелось несколько кровавых полос. Она подняла глаза на одного из работников: – Немедленно развяжи его!

Удивленный этим приказом, ковбой посмотрел на владельца ранчо.

– Я еще не кончил с этим ублюдком! – крикнул Коллахен. – Когда ты унаследуешь «Округ Си», можешь делать тут все, что захочешь, но сейчас я владелец этого ранчо, и я отдаю приказы.

Ошеломленная Роури попыталась сама развязать веревки.

– Почему вы бьете его?

– Пока я твой отец, ты будешь делать то, что я тебе прикажу, – громко произнес Ти Джей. – Ты можешь улизнуть в город, но никто не помешает мне заставить твоих дружков за это заплатить.

–  Мы с Роури женаты, – выкрикнул Томас, которого больно задели оскорбительные для его жены слова о «дружках».

Казалось, от изумления глаза Коллахена вылезут из орбит. Он уставился на дочь.

– Женаты? Что за чертовщина! Не верю. Моя дочь не может… Он говорит правду или просто хочет избежать порки?

– Он говорит правду. – Она вытерла слезы и повернулась к одному из ближайших ковбоев: – Дай мне нож.

– Извините, мисс Коллахен. Я должен был выполнить распоряжение, – ответил тот, смутившись, и разрезал веревку на руках Томаса.

Глядя в страдающие глаза Томаса, Роури протянула к нему руки.

– Боже мой, Томас! Мне так жаль!

– Все нормально. – Он увидел ссадину у нее на лбу. – Как голова, не болит?

Роури улыбнулась сквозь слезы.

– Не волнуйся обо мне, Томас. У тебя так плохо со спиной…

До Коллахена с трудом доходила потрясающая новость.

– Ну, вы не можете осуждать человека, который защищает честь своей дочери, – пробормотал он.

Томас одарил его презрительным взглядом.

– Нельзя защищать чью-либо честь бесчестными поступками, Коллахен. – Так на владельца ранчо не смотрел еще никто. – Если кто-либо из твоих людей еще раз меня коснется, я его убью. И сделаю это без предупреждения.

Коллахен раскрыл рот, потрясенный столь непривычным обращением. Томас же повернулся к Роури:

– Пойдем, родная.

– Но твоя спина? – воскликнула Роури. – Ее же надо лечить.

– Это я могу сделать и дома.

Именно в этот момент к ним подскакали Пит Фейбер и Керли Эванс. Увидев окровавленную спину Томаса, управляющий изумленно повернулся к Коллахену:

– Что происходит?

Никто не произнес ни слова в ответ.

– Я возьму этот фургон, отец, – объявила Роури. – Ты в нем нас сюда привез, и он отвезет нас обратно.

Владелец ранчо сделал к ней шаг, потом повернулся и скрылся в доме. Как-то незаметно исчезли и ковбои. С Роури и Томасом остались только Пит и Керли.

– Мы с Керли всю ночь искали скот. Кто-нибудь объяснит мне наконец, что здесь произошло? – спросил Пит.

– Отец высек Томаса, – объяснила Роури. Керли вытащил из седельного вьюка рубашку и протянул Томасу.

– Возьми, доктор, я всегда ношу запасную.

– Спасибо, – благодарно произнес Томас, набрасывая рубашку на плечи. – Я потом верну.

– Почему Ти Джей распустил руки? – продолжал свои расспросы Пит.

– Он думал, что Томас меня… использовал, – ответила Роури, забираясь в фургон следом за мужем.

Пит перевел глаза на Томаса. Ему показалось недостаточным такое объяснение.

– Это правда, доктор?

Роури показала Питу свою левую руку. На пальце поблескивало обручальное кольцо.

– Это говорит о том, что он меня использовал?

– Мы с Роури поженились в Ларами, – терпеливо объяснил Томас и, решив, что сказал все необходимее, обратился к жене: – Едем, Роури.

Двум озадаченным ковбоям оставалось только проводить глазами отъезжающий фургон.

Терзаемая стыдом и чувством вины, Роури всю дорогу молчала. Томас и не подозревал, как она мучается, пока не заметил ее взгляд, полный раскаяния и жалости.

– Ну-ка, Роури, остановись на минутку. Она натянула поводья, и лошади стали. Томас вылез на дорогу, но Роури не последовала за ним, а шмыгнула в фургон, чувствуя, что щеки ее полыхают огнем.

– Давай-ка выходи, – потребовал Томас. Она нерешительно выбралась из фургона.

Томас взял ее за подбородок в вздернул его вверх. Видя, что она смотрит мимо, он спросил:

– В чем дело, родная?

– Ты еще спрашиваешь, – пробормотала она. Ее подбородок дрогнул, из глаз полились слезы. – Мне так стыдно, Томас. Я не знаю, как теперь буду с тобой разговаривать.

– Ты не можешь отвечать за поступки отца, Роури.

Он наклонился и поцеловал ее прямо в дрожащие губы. Поцелуй был довольно сдержанным, но в нем была та же любовь, что и прежде.

У Роури словно камень с души свалился. Она обхватила его голову руками. Ей так хотелось выразить ему свою любовь, но горло сжалось от переполнивших ее чувств, и она не могла говорить.

Томас снова наклонил голову, и на этот раз его поцелуй был более продолжительным.

Роури целиком отдалась этому поцелую и скользнула ладонями по мускулистым рукам и спине Томаса. Но тут ее пальцы коснулись его ран. Она немедленно отдернула их, отпрянула от Томаса и, стараясь сдержать рыдания, попыталась забраться в фургон.

Он бросился следом и поймал ее за руку. Повернув к себе, заглянул ей в глаза.

–  Родная, это все пройдет. Роури подняла голову.

– Когда?

– Через неделю мы уже забудем, что произошло.

– Я этого не забуду никогда, – грустно произнесла она. – Шрамы на твоей спине всегда будут напоминать мне о случившемся. – Она высвободила руку и поднялась на свое сиденье. – Нам лучше добраться до города побыстрее, чтобы смазать твои раны.

Когда фургон вкатился в Огден, немало голов повернулось ему вслед, чтобы рассмотреть эту странную пару – полуодетого доктора Томаса Грэхема и дочку Коллахена в домашнем халате.

Когда они наконец добрались до дома, Роури принялась обрабатывать раны Томаса. При этом она не могла сдержать слез.

– Боже, Томас, мне так жаль, так жаль, – повторяла она. – Не могу поверить, что это сделал мой отец. Не знаю, что на него нашло.

Он поспешил снова обнять ее:

– Я же говорю тебе: ты ни в чем не виновата. Это не твоя вина, так что не казнись. Успокойся, пожалуйста, Роури.

– Как же я могу успокоиться, когда мой отец так отхлестал тебя. – Она глянула на него в отчаянии. – Не понимаю, почему он тебе не поверил.

– Он не дал мне никакой возможности объяснить, – проговорил Томас и легонько поцеловал ее. – А теперь тебе надо одеться. Я понимаю, как ты расстроена, и не хотел бы уходить, но мне пора на работу.

Роури присела на кровать, молча глядя, как Томас поспешно одевается. Она чувствовала, что в их отношениях появилась первая трещина. Хотят они признавать это или нет, Т. Дж. Коллахен нанес ощутимый удар по их браку.

Томас тоже это чувствовал. И решил, что самое главное сейчас – решительно разорвать все отношения между Роури и ее отцом.

«Благодарение Богу, что дорога почти построена», – с облегчением подумал он, выходя из дома. Скоро он увезет ее в Виргинию, где они начнут новую жизнь.

Томас шел по направлению к дороге. Увидев Кэтлин Рафферти, достающую воду из колодца, поприветствовал ее:

– Доброе утро, миссис Рафферти.

Он взял у нее тяжелое ведро, и свежие раны тут же напомнили о себе острой болью.

– Доброе вам утро, доктор Грэхем, – ответила Кэтлин, не поднимая головы.

– Как вы чувствуете себя, миссис Рафферти?

– Прекрасно, доктор. Они дошли до ее палатки.

–  Куда это поставить?

– Вот сюда, – показала она на ближайшую скамью. – Спасибо вам за вашу доброту. – Кэтлин с улыбкой подняла на него глаза, но он, заметив на ее щеке несколько кровоподтеков, на эту улыбку не ответил.

– Кэтлин…

– Благодарю вас, доктор, – поспешила она предупредить возможные расспросы. – Доброго вам дня. – И быстро вышла из палатки.

Мгновение Томас колебался, догонять ему Кэтлин или не стоит, но, вспомнив ее замешательство, не стал.

Поставив ведро, Томас вышел из палатки. Он решил разыскать Кина Маккензи, от него можно узнать, что произошло в городе за время его отсутствия. Если не удастся поговорить с Кином, можно отправиться к Мичелину Дэннехи.

Лестницу перед жилищем. Кина он одолел одним махом.

– Войдите! – крикнул Кин, как только Томас постучал в дверь.

Кин сидел на краешке кровати, натягивая ботинки. Он бросил на Томаса быстрый взгляд.

– Привет, доктор. Добро пожаловать домой.

– Как-то странно встретил меня дом. Что это с тобой? – удивился он, заметив, что разведчик явно бережет свое плечо.

Кин встал с кровати и нацепил пояс с кобурой.

– Индеец ударил ножом.

–  Вот как… Дай мне взглянуть, – сказал Томас.

– Сейчас уже все позади, доктор. Сегодня первый день, как я на ногах. Немного качаюсь, а так все в порядке.

Томас покачал головой.

– И сколько ты еще будешь так рисковать?

– Пока мне не изменяет удача. – Кин натянул шляпу. – Ты завтракал?

– Нет.

– Пойдем чего-нибудь раздобудем. Я так голоден, что съел бы лошадь.

– У меня есть для тебя кое-какие новости, – медленно произнес Томас, – но ты лучше